Мы не хотим воевать с Суреной!
Уходите из города и оставьте нас! Мы торгуем, а не воюем!
Он вытер лоб и поправил шлем. А ведь ещё утром ничто не предвещало беды! Всё было спокойно до тех пор, пока в северные ворота на парфянской лошади не влетел центурион Марк Октавий, которому чудом удалось спастись в битве под Синнаками. Новость о смерти Красса и разгроме римлян мгновенно облетела город, и теперь он гудел, как растревоженный улей.
Усилить караулы! приказал Капоний Метелл и ушёл на стену. Парфяне могли появиться в любой момент. Римляне ждали почти до самого вечера. Все нервничали. И только когда солнце коснулось горизонта, на дороге показались первые парфянские всадники. Подъехав к запертым воротам, они развернулись и поскакали обратно.
Что будем делать? спрашивали центурионы.
Защищаться. Что ещё?
Но они могут осадить город, и тогда мы умрём через неделю. Воды нет, да и еды тоже.
Не смогут, уверенно ответил Капоний Метелл. У них много пленных. Им надо возвращаться к себе.
Однако простые воины не были такими проницательными и осторожными, как он, поэтому они думали по-другому.
Надо уходить ночью. Или сразу сдаваться, говорили они.
Куда уходить?
К Евфрату, как Кассий Лонгин.
Не дойдём. Догонят.
Да, это точно.
Сколько их?
Да тысяч десять было. Но какая разница. Здесь все против нас. Они сами ворота откроют.
Да, это точно
Римляне качали головами, но никаких действий пока не предпринимали. Ночь прошла спокойно. А когда наступило утро, перед ними открылась ужасная и пугающая картина. Перед воротами города сидел всего один человек, и от его неподвижного, спокойного ожидания веяло безысходностью и обречённостью..
Комендант, там грек который был с Крассом, влетел в палатку начальник смены.
Какой грек? Купец, что ли?! подскочил Капоний.
Наверное.
Сейчас, иду, он быстро застегнул ремень, проверил меч и надел шлем. Поднявшись на стену, Капоний увидел внизу Андромаха. Тот сидел рядом с лошадью и время от времени поправлял на голове повязку, которая прикрывала голову от палящего солнца.
Вон он! показал караульный.
Что тебе надо, сын гиены?! крикнул Капоний. Андромах медленно поднял голову, приложил ладонь ко лбу и прищурился.
Комендант, это ты? сиплым голосом спросил он.
Да!
У меня есть предложение, со вздохом продолжил грек.
Римляне не слушают никаких предложений от врагов и предателей! всё так же яростно прокричал Капоний.
Да, да, я знаю, отмахнулся рукой Андромах, как будто эти слова были для него назойливой мухой. Но ты всё-таки послушай! Может, кто-нибудь поумней, там, рядом, тебе посоветует, этот купец был неожиданно смел и спокоен. Капоний видел, что на стенах уже собралось много горожан, которые хорошо знали грека, и это ему не нравилось. Андромах вытер лоб и продолжил: Я здесь один. Пока один. Потому что я не хочу смерти моих друзей. Я не хочу, чтобы этот город, в котором я прожил столько лет, разрушили из-за твоей глупости, он снова поправил сползающую повязку. Сурена предложил мне стать комендантом города, от этих слов Капоний чуть не рванулся вниз, чтобы убить его на месте, но вовремя сдержался. У тебя есть два пути. Первый, ты уходишь со своими легионерами куда хочешь, и люди продолжают жить, как раньше. И второй вас убьют, город разграбят, а всех жителей продадут в рабство. Так что, выбирай, закончил грек и замолчал. Все, кто стоял в этот момент рядом с комендантом, слышали эти слова, и в воздухе повисла напряжённая тишина. Андромах улыбнулся.
Римляне не сдаются! крикнул Капоний Метелл, но кто-то настойчиво потянул его за локоть назад.
Комендант, это был начальник утренней смены, люди в городе вышли на улицы. Идут открывать ворота. Может, нам всё-таки принять предложение?
Ты что, забыл Красса?! заорал Капоний. Он тоже послушался этих сладких речей, и его сразу убили.
Но у Красса было шесть легионов, почти тридцать тысяч человек, а у нас всего одна когорта и обоз. Это пятьсот человек. Что мы сможем сделать? Помощи ждать неоткуда. Красса больше нет, офицер замолчал. Капоний понимал его, но он был старый воин и знал, что спокойно уйти из города им не дадут.
Прости, Фабриций, но уходить надо было раньше. С Гаем Кассием. Я отказался. Теперь остаётся только подороже продать свою жизнь. Я не могу сдаться. Будем сражаться до последнего гастата, он посмотрел в глаза начальнику смены и понял, что тот не нарушит приказ.