И к сыну моему больше не подходи! крикнул ему вдогонку отец.
Пап, а почему ты его прогнал, он ведь помочь хотел?
Тебе нельзя общаться с незнакомыми взрослыми дядями.
Ну я же его знаю. Это дядя Дима. Вон там живет, и показал пальцем в сторону его подъезда.
Я все сказал.
Ну почему?
Да потому, что он наркоман.
А кто это?
Плохой, в общем, он.
А мне показалось, что он хороший.
Вася, я запрещаю тебе с ним общаться, понял?
Почему?
По кочану!
Понял, понял, грустно сказал я.
Я продолжал изо дня в день тренироваться крутить кубик. После креста оставалась какая-то маленькая загадка, и кубик был бы собран, но увы. Эта тайна так и осталась тайной. Вот бы дядя Дима помог, но его почему-то не было.
Спустя неделю я по традиции сидел на лавке и крутил этот треклятый кубик. Возле дома собиралась толпа. Все были в черном. Бабушки раскидывали еловые ветки. Мне стало интересно, что происходит. Какой-то мужик вынес две табуретки и поставил их друг напротив друга, а затем вынесли ящик, в котором лежал дядя Дима.
Вася, иди сюда! крикнула мне вышедшая из подъезда мама. Пойдем домой, нечего тут смотреть.
Мам, мам, там дядя Дима лежит, который мне кубик-рубик собирал.
Мама молчала.
Мам, это что, гроб? не унимался я.
Пошли уже. Умер твой дядя Дима. Снаркоманился!
А что значит «снаркоманился»?
Кашу не ел, вот и помер.
Ого-о-о-о!
Так кубик-рубик мне и не покорился. Я оставил его несобранным на лавке у подъезда дяди Димы.
Шахматы
Каждое лето меня отвозили к деду в деревню. Беззаботные были времена. Я развлекался с местными мальчишками, крутил хвосты коровам, гонял палкой гусей, а затем гуси гоняли меня, ел грязную вишню прямо с дерева, стрелял из рогатки по банкам, висевшим на кольях забора, бегал от разъяренных бабок, огорченных моей меткой стрельбой. Но однажды дед научил меня играть в шахматы.
Он всю жизнь проработал на заводе, производившем игральные доски и фигуры для этой игры. Дома у него было несколько потрясающих наборов. Лакированные фигурки. Блестящая доска. У каждой фигуры свои возможности для хода. А все вместе они единое войско, выступающее против соперника. Дед говорил, что существует масса тактик и стратегий.
Целое лето я изучал правила игры. Кто как может ходить и куда. Перед самым отъездом моя решимость обыграть деда была невероятно высока, и я вызвал его на поединок. Дед пояснил, что поддаваться не будет. Если я его выиграю, то только в честной борьбе. А затем влепил мне детский мат. Так и разрушились мои иллюзии.
Он достал из шкафа, набитого сотнями книг о шахматах, потрепанный экземпляр какого-то Бобби Фишера, который так и назывался «Бобби Фишер учит играть в шахматы». Эта книга стала моим подарком.
Научишься играть, когда сможешь победить меня, сказал он на прощанье и подарил мне книгу.
Я прочитал ее от корки до корки, а затем записался в шахматный клуб в Доме пионеров. Там-то я и узнал, кто такой Бобби Фишер. В клубе висела картина, где двое мужчин играли в шахматы. Преподаватель рассказал, что это фото сделано на игре за звание чемпиона мира в 1972 году. Борис Спасский и как раз Бобби Фишер.
Следующим летом я был полон решимости взять реванш у своего деда, но был бит. Был бит и следующим летом, и следующим. Я уверенно покорял один юношеский разряд по шахматам за другим, затем взрослые, но каждое лето я проигрывал сотни партий своему деду, не имевшему даже юношеского.
Каждый раз он повторял фразу Эммануэля Ласкера: «Единственный путь стать умнее играть с более сильным противником». И я играл.
К концу школы я стал мастером спорта по шахматам, но снова был бит своим дедом. Меня это дико бесило. Я тысячу раз хотел бросить шахматы, я бил доски, выбрасывал короля, но тяга к победе не давала опустить руки. Меня не интересовали эти разряды, титулы и звания. Я хотел победить только одного человека столяра с шахматной фабрики. Моего деда. Иногда я думал, что он душу продал дьяволу, чтобы играть так в шахматы.
Спустя пару лет я стал чемпионом страны, а затем и Европы. К деду съездить не получалось. Слишком плотный был график. Турниры. Турниры. Турниры. А вот для подготовки к чемпионату мира я решил уехать в деревню, чтобы абстрагироваться от всего, кроме шахмат. И дед бы помог мне это сделать. Но я не успел. Дед умер. Он так и ушел непобежденным.