Полтора месяца мамочка пролежала дома в постели, держалась на обезболивающих таблетках. А затем сама запросилась в больницу. Наша жизнь превратилась в ад из-за переживаний. Я ежедневно ее навещал. Кушать она уже почти ничего не могла, организм принимал только жидкости. Какое-то время мама просила привезти ей «Боржоми». Я метался по Москве в поисках этой очень дефицитной тогда воды. Доставал по блату, переплачивая, выменивая на другой дефицит либо на встречные услуги. Через какое-то время мама стала просить пива. Этот напиток тоже приходилось доставать, так как и он являлся дефицитом. Как-то маме захотелось кагора, я добыл этот очередной дефицит. И он стал основной «едой» мамы.
Приведу мои дневниковые записи той поры.
27 ноября 1981 года
Мамуленька опять в больнице. Было так плохо, что сама туда попросилась. Пробыла дома всего полтора месяца, большей частью лежала в постели, пила обезболивающие таблетки. Все это очень и очень плохо, такая ужасная безысходность!
Я совсем потерял из-за всего этого голову. С утра до вечера, не обращая ни на кого и ни на что внимания, пишу книги. Одна в верстке, вторую сдал в издательство и на рецензии, третью лихорадочными темпами пишу.
У меня такое ощущение, что я последний мерзавец: мамуля так больна, а я, что называется, сижу сложа руки, ничего не предпринимаю, позволяю себе еще шутить, развлекаться футболами и выпивкой. И в то же время что можно сделать? Все время плакать, беситься? Жизнь потеряла содержание. Делаю все механически, механически идут дни, меняются времена года.
Так мечтал вернуться из американской командировки и пожить вместе с мамулькой, втроем. Все время писал ей об этом из США. И вот приехал. Первый год сидел, писал книгу «США Китай». Мамуля иногда из Сочи наезжала, но большую часть времени проводила у Викули у нас никто не уделял ей внимания, да и спать ей приходилось на тесном, маленьком и жестком диване. И в целом квартира наша была неустроенной.
Прошел один год, затем второй, наступил третий год нашего пребывания в СССР (мы ведь вернулись 7 августа 1979 года), и вот, как гром среди ясного неба, эта болезнь. И так их хватало, целый букет, у десятка людей столько не наберется. Плюс к ним эта.
А меня потихоньку толкают в сторону Китая, идиоты. Как же я с самого начала не отбился от этих дел!
12 декабря 1981 года
Мамуленька лежит, бедненькая, в больнице и никаких просветов. Эту неделю я ее и не посещал из-за своей болезни. Сегодня надо ехать, хватит дурака валять. Она мучается, а я не в состоянии даже на йоту помочь. Просто ужасно. За что же такая несправедливость?
28 декабря 1981 года
Сегодня исполнилось нашей мамуленьке 67 лет. Она по-прежнему в больнице. Так жалко нашу лапочку. В этом году ей пришлось провести в больницах (сначала в Сочи, а потом здесь, в Москве) в общей сложности месяцев 56. И никакого просвета. Наоборот. Мамуленька похудела, состарилась прямо на глазах. Бедненькое существо. Ест самую малость: в день граммов 100 пищи. А бывает, вообще ничего не ест. Рвет. С кровати практически не встает. Даже по телефону нам уже не звонит: нет сил. А если выпишут мамуленьку, совсем неизвестно, как быть. Нормально жить, питаться, двигаться она уже не в состоянии. Просто какой-то кошмар. И ничем не поможешь, не облегчишь участь. Стоит только на эту тему подумать, как становится плохо.
Вот при каких невеселых, ужасных обстоятельствах встречаем мы очередной день рождения нашей любимой лапочки.
Сегодня поедем все к ней в больницу. Заранее отнесли туда бутылку шампанского. Купим цветы. Что-то иное дарить нет смысла: ни съестное, ни для ношения.
Не очень что-то и пишется. Тема слишком печальная, чтобы о ней легко можно было писать.
На Новый год тоже придется оставить лапоньку в больнице. Она и сама оттуда не рвется, понимает, что дома находиться не может. Иногда только вздохнет, пожалуется на судьбу и скажет: «Хотя бы еще пару годков пожить!»
Все это время в нашей новой квартире на Университетском проспекте продолжался ремонт, который отнимал силы и время, особенно у Наташи.
6 ноября 1981 года
Живем сейчас у мамульки в Теплом Стане, так как на Университетском идет ремонт. Продвигаются ремонтные дела медленно, еще, как говорится, начать и кончить. Каждый шаг дается с большим трудом, но всю нагрузку взяла на себя Натуля, я лишь на подхвате, да и то эпизодически, в основном нахожусь в стороне.