Господин премьер-министр, чеканно произнёс офицер, вынимая бумагу, у меня приказ на ваш арест.
Даниил развернул приказ, пробежался по нему глазами и взглянул на посланника крайне задумчиво:
И в чём меня обвиняют?
В заговоре против короля отозвался офицер, стирая платком проступившую на лбу испарину. Исполнения приказа ему давалось явно нелегко.
Ничего не понимаю появилась за спиной мужа Анна, прижимая к груди дочь. Какой заговор? Почему? Что случилось, Данечка?
Премьер-министр посмотрел на лейтенанта пристально, взглядом настаивая на молчаливой поддержке и подтверждении, что происходящее пустяк и не стоит излишне волновать жену. Офицер понимающе кивнул, соглашаясь с деликатностью ситуации. Тогда Даниил обернулся к любимой и заметил, как можно мягче:
Пустяки, дорогая. Уверен, это недоразумение.
Ему позволили одеться. Передав Иринку Василию, Анна всячески помогала мужу в сборах, храня полнейшее молчание. Да и о чём было говорить, когда за дверью дожидаются вооружённые люди? Наконец, арестант был одет, как говорится, с иголочки и только тогда, заглянув в глаза любимой женщине, он ободряюще улыбнулся, поставив на про́́водах точку:
Всё будет хорошо
Но, увы Друг короля ошибся. Дела обстояли куда хуже.
Спустя час второго человека в государстве ввели в камеру предварительного заключения, и за ним с грохотом захлопнулась кованая решётка. Тюремщик взглянул на заключённого тяжёлым, хоть и сочувствующим взглядом и, сокрушённо вздохнув, повернул в замке ключ.
Даниил премьер-министр широкоросского королевства, муж Анны, счастливый отец семейства и ненавистный соперник канцлера Будраша остался один на один с камерой и Луной, глядящей в зарешёченное окно.
* * *Советник ждал визита Анны с раннего утра. Со дня королевской свадьбы он лелеял в воображении картину, как она вбежит, как упадёт перед ним на колени и начнёт умолять пощадить мужа. Но время шло, а занозы его сердца всё не было. Он даже стал волноваться, не допустил ли какой просчёт? Анна же, выплакав в подушку все слёзы, едва рассвело, села перед зеркалом и, чтобы скрыть следы тяжёлой ночи, долго приводила себя в порядок. Она поняла всё и сразу сердце подсказало, хотя разум всячески гнал от себя подозрения в наихудшем. Это не могло быть недоразумением, а если так, счастливой развязки ждать не приходилось. Служанка помогла ей надеть глухое чёрное платье, а шляпка с вуалью, занавесила глубокую боль, рассекшую сердце.
Фрейлина королевы появилась во дворце, подобно чёрному ангелу печали, заставляя встречающих замирать в недоумении. Анна? В чёрном? На фоне всегда смеющейся красавицы чёрное платье выглядело дико и нелепо. Это означало только одно: произошло что-то ужасное! И тут бы остановить, спросить, поддержать, но в тоже время казалось почему-то, что вторгаться с расспросами, значило проявить верх бестактности. Впрочем, Анне тоже было не до разговоров. Впереди её ждал, возможно, самый трудный разговор в жизни, и тут не до сочувствий, даже если они так необходимы
Тайный советник сидел за столом и, бессмысленно перебирая бумаги, никак не мог занять себя чем-нибудь стоящим. Мысли в голове гарцевали взбесившимся табуном, что вытаптывает внутреннее равновесие, превращая жизнь в хлипкую кашицу неизвестности. Но вот дверь отворилась. Вошёл секретарь и доложил, как и подобает, чинно:
Ваше Сиятельство, к вам фрейлина королевы Анна.
Что? переспросил канцлер. Долгое ожидание, тем не менее, застало его врасплох.
Фрейлина королевы просит аудиенции пояснил секретарь.
Да, да кивнул Будраш, с трудом справляясь с нахлынувшим волнением. Анна. Пусть войдёт
Секретарь вышел. Канцлер достал платок и рефлекторно вытер мгновенно взмокшую шею. Спина под камзолом тоже стала влажной, и он поспешил распахнуть окно, дабы свежий ветерок хоть как-то остудил закипевшую голову. Так волноваться ему ещё не доводилось, и это здорово напугало тайного советника. Чудовищным усилием воли вогнав себя в прежнюю невозмутимость, он вернулся за стол и, сложив руки в замок, уставился на дверь, готовясь принять бой с самым любимым человеком и оттого самым опасным.
Анна вошла и остановилась, глядя на канцлера сквозь вуаль.
Будраш начала она, но спохватилась и поправила себя: Господин канцлер Я хочу просить вас за Даниила моего Даню