Меня?
Тот кивает. Я не двигаюсь.
Меня? снова тычу себе в грудь.
Кивает.
Всё ещё надеясь на недоразумение, продолжаю озираться и вопрошать. Тогда он вразвалочку направляется ко мне, а я, повинно уронив голову, двигаюсь ему навстречу.
Таможенник мне что-то говорит, жестами чего-то требует, и я отдаю ему всё: авиабилеты, паспорта, кошелёк, записную книжку
Всё это я сую в его протянутые ладони.
Когда же он пытается вернуть мне вещи назад, я качаю пальцем, дескать, шалишь, не приму, и, торопливо сняв часы, укладываю их поверх остального. После чего принимаюсь выворачивать карманы
Тогда меня отводят в сторону.
Теперь их двое. Один спрашивает, другой слушает.
Оказывается, им нужна лишь эта дрянная декларация.
Распихивая вещи по карманам, я со всем соглашаюсь.
Жена подсказывает мне в плечо.
Фрукты? спрашивает таможенник.
Йес, отвечаю я, отчаянно улыбаясь страшной заискивающей улыбкой.
Овощи?
Йес!
Ядохимикаты?
Йес!
Где?
Йес!
Скажи ему уже «нет»! шепчет в плечо жена. Будь мужчиной и хоть раз скажи «нет».
Вы приехали на отдых?
Ноу!
Ради бизнеса?
Ноу!
И смотрю на жену победителем.
Это ваша жена?
Ноу!
Тогда проходите, говорят ей и оттесняют к выходу.
И тут я снова начинаю со всем соглашаться.
Вы заражены опасной инфекцией?
Йес!
У вас есть с собой крупная сумма?
Йес!
Где?
Йес!
Слушающий что-то шепчет вопрошающему. Они обмениваются понимающими кивками и меня отпускают.
Ну что? спрашивает жена на выходе.
Чудовищно глупы, говорю я. Ужасно!
Лос-Анджелес
На улице серый туман.
Это «фог», поясняет нам экскурсовод. До полудня тут сплошной «фог».
А после?
А это смотря куда мы поедем. Если в Беверли-Хиллз, то «фиг» в смысле покупок. Вас же интересуют покупки? обращается он уже ко всей группе, и недобитые полётом согруппники воспламеняются:
Да! Да! Конечно!
А вы хотите сэкономить деньги?
Да-а-а!
Ну, тогда едем в Беверли-Хиллз.
* * *
За окнами мелькают зелёные скверики, ухоженные домики, роскошные авто: «роллс-ройсы», «бентли», «мазерати» «Порше» вообще как мух.
Ты посмотри, на чём они ездят! говорю жене. Отсталые люди, у них даже нет нормальных машин.
А что носят?! подхватывает она. Это же никто не носит!
Да, соглашаюсь, ещё никто.
Подъезжаем! в микрофон информирует гид.
Сколько у нас времени?! взводит кошельки группа.
Два часа.
А хватит?
Гид загадочно улыбается:
На витринный шопинг вам хватит и получаса, но я даю с запасом.
В итоге нас десантируют у обочины, и мы разбегаемся хищными скачками. Слышны выкрики: «Вижу Диор!.. Ицик, хоть что-то скажешь мне про деньги, слушать тебя не желаю!»
Фу, «Диор», кривится моя благоверная. Идём искать «Шанель»! даёт она вводную, и я вздыхаю:
Надо было переться в такую даль за какой-то там шинелью?
* * *
После перелёта, с распухшими ногами и стоптанными задниками, в мятой, пропахшей летучей коммуналкой одёжке мы тут как свои.
Со мной что-то не так? недоумевает жена. Чего они все пялятся?
Дикие, говорю. Чему удивляться?
Затем слюню палец и стираю с её щёк размазанную тушь.
Ну-ка, вспуши, командую. Давай, чёлку на меня Теперь на себя Снова на меня Отлично! Идём искать шинель.
Рядом притормаживает чёрный «хаммер». Из окна выглядывает угольное лицо в пепельной бандане, тёмных очках, с гигантским золотым крестом на шее. Лицо покачивается в такт оглушительным басам рвущегося наружу рэпа.
Шалом! говорю ему приветливо.
И лицо, вдавив газ, уезжает.
Супруга мало доверяет мне как стилисту и потому требует зеркала. В Беверли-Хиллз мы впервые. Её желание произвести впечатление мне понятно. Нас должны запомнить мы тут не каждый день.
Зайдём-ка в этот магазинчик, киваю я на ювелирную лавку с золочёной надписью Mr. Pipitkin. Там наверняка найдётся зеркальце.
Заходим.
Ух ты! Неплохая бижутерия, говорю я, рассматривая безделушки. Это чешское стекло?