Только что Берест побеждал – и вот он убит? Переход от надежды к полному краху был таким резким, что нахлынувшее отчаяние сделало Хассема спокойным. Ни горя, ни страха он больше не чувствовал.
Крот огляделся, светя факелом. Хассем вжался в стену. Возле столба перекрытия, и ловец не увидел его. Решив, что мальчишка улизнул во время драки, Крот оставил поиски на потом – никуда не денется! – а сам наклонился над Берестом. Вот это была настоящая добыча – раб, бежавший пару месяцев назад, считавшийся опасным! Хассем оторвался от стены и поднял нож Береста. Крот не слышал, не обернулся. Тогда Хассем прыгнул на Крота сзади и изо всех сил полоснул по толстой бычьей шее. Ловец захрипел, а Хассем отскочил, пока тот с перерезанным горлом валился набок, роняя факел.
Хассем стоял и смотрел. Он не верил своим глазам. Два тела у его ног, и он совсем один в темных галереях. Ни друга, ни врага… Юноша перешагнул через Крота и упал на колени около Береста. Приподнял его голову руками. Хассем был готов завыть с горя.
– Берест, – сорвавшимся голосом позвал Хассем, вглядываясь при слабом свете чадящего рядом на полу факела в его лицо. – Берест, ты живой? Ты слышишь? Берест!
Хассем с трудом приподнял его за плечи. Голова северянина свесилась на грудь. Живого или мертвого, Хассем твердо решил вытащить его на поверхность.
Хассем закинул руку Береста себе на плечо, повернулся, стараясь взвалить его на спину. Он сразу ощутил, как промокла от крови и его собственная рубашка. Берест был слишком тяжел и высок ростом. Хассем понял, что не сможет его нести. Он снова опустил северянина на землю, подхватил под мышки и, пятясь, поволок по галерее, пахнущей сыростью и гнильем от деревянных перекрытий.
Факел пришлось оставить. Хассем не представлял, как Судет искать дорогу в полной темноте. Обеими руками, выбиваясь из сил, он тащил раненого – или умирающего – или уже мертвого спутника к выходу, в который сам не очень-то верил. Берест в беспамятстве застонал. Хассем остановился, наклонился к нему. Тот пошевелился.
– Берест! – уложив на землю, Хассем стал трясти его за плечо. – Слышишь?! Ну!..
Берест в самом деле пришел в себя.
– Плохи дела… – зашептал он, тревожно оглядываясь. – Ловец-то… Ловец?..
– Берест… – Хассем поддерживал Береста, стоя около него на коленях. По лицу текли слезы, которые он вытирал грязным рукавом рубашки. – Нет ловца!.. – повторил несколько раз Хассем. – Его нет, он там лежит, – кивнул через плечо туда, где остались факелы и тело. – Он умер. Я его убил… Ты только не умирай, – всхлипывая, говорил он. – Я тебя вытащу. Мы вместе выберемся! Я тебя не брошу…
Хассем снова попытался приподнять друга.
– Ох, не трогай… – вырвалось у Береста. – Погоди, слушай… Я, брат, свалял дурака, а ты – молодец, не дал себя прирезать… Теперь вот что… – голос у него прерывался. – Возьми факел. Я сам пойду…
Хассем слушал, наклонившись ближе к нему.
– Поспеши, – продолжал Берест. – Раз Крот на нас вышел, то и остальные где-то тут кружатся… Смогу идти – пойдем вместе. Нет – уходи один. Дойдешь до выхода… там кликнешь Ирицу. Лесовица, лесная пряха… Помнишь, я говорил тебе, что видел ее? Я ее заворожил: дал ей человечье имя. Мы вместе сюда пришли. Ты окликнешь ее – она тебе бросит веревку. Все понял?
– Без тебя не пойду, – Хассем вытер остатки слез и глубоко вздохнул. «Опять ему, как тогда, лесовица мерещится. Может, у него уже бред начинается? Неужели умрет?»
– Я сейчас, Берест… Факел – и пойдем…
Хассем осторожно опустил Береста на сырой пол галереи, побежал туда, где валялся еще не потухший факел, взял его, стараясь не смотреть на тело Крота.
Одной рукой держась за стену, другую перекинув Хассему через плечо, Берест встал на ноги. Они двинулись вместе дальше.