– Так и будет теперь ходить мимо.
Ирица подумала немного:
– Подожди здесь, я сейчас, – и исчезла в лесу.
Появилась она с пучком белой ирицы и робко протянула его Бересту.
– Моя трава… Она же все лето цветет.
– Диво ты лесное! – обрадовался Берест. – Да ведь это ирица!
Лесовица быстро убрала руку, когда он бережно взял на ладонь крохотные белые цветки. Берест ничего больше не сказал, положил лесную траву на проплешину от валуна.
Утром Хассем уже не сомневался, что его друг вернулся за ним в каменоломни, и в тот же день по пути из штолен ответил условным знаком.
Каменоломни под Анварденом существовали уже лет сто. Большого размаха добыча базальта никогда не достигала, но несколько поколений каменотесов глубоко вгрызлись в предгорья, в скальные породы по берегу Эанвандайна.
Широкая река стремила за спиной Береста свои волны. Была ночь. Ирица светила факелом, а Берест работал киркой. Кирку он купил еще в том селе, где взял верх на празднике в кулачном бою.
Он знал заранее, что она пригодится. Однажды заполночь, в бараке, где умирали от мора рабы, Берест рассказал Хассему свою задумку. Тогда он придумал и условный знак с придорожным камнем, и многое наперед.
Ирица, высоко держа факел, пыталась представить себе ходы под землей. У Береста от работы взмокла рубашка, а Ирица закуталась в плащ. Ночь была свежей, с реки дул ветер…
– Давай веревку, – сказал Берест. – Попробую спуститься в штольню.
Старые, отработанные штольни не охранялись. Многие из них осыпались, а сами работы передвинулись далеко, в другое место. Берест нашел старую осыпь и за несколько ночей разобрал ее. Но галереи под землей переплетались, обвалились во множестве мест, перекрытия сгнили. Спуститься в старые каменоломни – это еще цветочки. В глубине души Берест не был уверен, сумеет ли он добраться до новых галерей, где сейчас работали невольники.
Ирица нашла веревку и протянула Бересту.
– Там темно, – вздохнула она. – Как ты найдешь путь?
– Не знаю как, Ирица, – сказал Берест, привязывая веревку снаружи, вокруг огромного валуна. – Наугад. Буду искать понемножку, разбирать завалы… Может, даже месяц провозимся или больше…
Ирица по-прежнему боялась его и не подпускала близко, а веревку передала, далеко вытянув руку, точно готова была при всяком неосторожном движении Береста отскочить. Но она не покинула его и не позабыла человеческую речь, как боялся Берест. «Вот удивится Хассем!» – думал он.
Хотя старые штольни не охранялись, но уйти через них до сих пор не удавалось никому. Ходы были перекрыты завалами, а выходы нарочно засыпаны уже давно. В каменоломнях время от времени находились сорвиголовы, готовые бежать наудачу, вслепую. Но этих скоро ловили. Среди рабов, которые под землей надзирали за работой, несколько человек давно научились выслеживать беглецов. Они хорошо знали штольни, были в фаворе у начальства и пользовались многими поблажками в остроге. Здесь их жизнь была лучше, чем была бы на воле, и охранники доверяли им. В случае надобности ловцов расковывали и выдавали им оружие, а они бывали рады охоте в подземных ходах, которая разнообразила острожное житье.
Ирица протянула Бересту факел. Чувство беспомощности перед чужим ей миром камня и гор, перед темными подземными путями не оставляло лесовицу с тех пор, как Берест начал разрывать осыпь. А когда он, спускаясь по веревке и светя себе факелом, исчез в черном проеме, у Ирицы совсем упало сердце. Она села неподалеку, поплотнее закуталась в плащ и приготовилась ждать.
Хассем видел, что камень у обочины вернулся на прежнее место. Это означало: бежать – не сегодня, жди нового знака.