Что значит неблагоприятная криминогенная обстановка?! моментально вскипел Шафиров. Ты где набрался таких формулировок?! Ты вообще соображаешь, что говоришь?! вылупил он на меня свои и без того выпуклые темные глаза. Советская милиция эффективно борется с преступностью, и число преступлений с каждым годом падает! Заруби себе это на носу! припечатал он в конце.
Чапыра! предостерег меня от вступления в спор с начальством Головачев.
Да молчу я, молчу, пробормотал я, отведя взгляд на окно, в которое опять хлестал дождь.
И смотри нигде такое больше не ляпни! предупредил меня Шафиров, демонстрируя недовольство всем своим видом. Надо будет сказать Мохову, чтобы усилил работу с личным составом, тем более с молодыми сотрудниками. Или вообще на уровне управления этот вопрос поднять, пожевывая губами, задумался начальник. Да, так и сделаю. Комиссия по вопросам политико-воспитательной работы среди личного состава в МВД уже создана. Значит, и на местах скоро озадачат с созданием чего-то подобного. Так что надо будет проработать этот вопрос, а когда из Москвы придет распоряжение, у нас уже будет все готово, подвел он итог своим размышлениям, и его лицо просветлело.
А я понял, что невольно запустил какой-то процесс.
Теперь Шафиров смотрел на меня уже более благосклонно. Все же я направил его мысли в нужную сторону, поскольку он придумал, как выслужиться перед московским начальством.
А за несдержанность будет тебе урок, заявил он, когда я уже было решил, что пронесло. Даю тебе поручение, произнес он, с садистским удовольствием наблюдая за моей не особо радостной физиономией.
Какое поручение? тоже не особо весело встрепенулся мой непосредственный начальник, которого, как и меня, только-только начало отпускать от вспышки начальственного гнева.
Раскрыть серию краж или грабежей в своем районе! торжественно сообщил нам полковник. Поработал на соседей, а теперь у себя криминогенную обстановку улучшай, вернул он мне подачу и веско добавил: Срок тебе до Дня советской милиции!
Услышав вводную, я завис, вспоминая дату праздника.
А если не успею? настороженно спросил я.
Что значит не успеешь? начал набирать громкость полковник. Ты комсомолец или кто?!
Я не ответил, размышляя на тему того, почему мне так «везет» и как с этим бороться.
И не вздыхай, одернуло меня начальство.
Он неделю всего как в должности утвержден, да и ноябрь уже близко, попытался урезонить разошедшегося полковника Головачев.
Залог у него быстро получилось согласовать, значит, и серию хищений по силам раскрыть, отверг возражения Шафиров.
Глава 2
Скукота. Зевая, я отложил последний дочитанный журнал. На моей тумбе скопилась целая гора макулатуры, и это только сегодняшняя порция. Из-за нахлынувшего на меня информационного голода я прочитал все, что смог отыскать в ведомственной больнице. Всю периодику от газеты «Правда» до профессионального журнала «Советская милиция», даже «Работницей» не побрезговал. Проштудировал ее от корки до корки, но вместо фоток красоток в купальниках в ней зачем-то печатали фото дам за сорок с суровыми лицами.
До попадания в госпиталь мне особо скучать не приходилось. Было чем себя занять. Только одни попытки как-то устроиться в этом непонятном для меня мире и возникающие в связи с этим постоянные конфликты не давали мне закиснуть. Не говоря уже о полуторамесячной стажировке и новой для меня службе.
В госпитале же тишина и благодать.
Ни гаджетов тебе, ни Интернета. Из развлечений лишь черно-белый телевизор в холле. Но возле него собиралась публика посерьезнее, лейтенант в их компанию не вписывался. Пациенты здесь были в основном возрастные, с хроническими болячками. Из молодых с травмами только я да мой сосед, которого подселили на днях. Тоже летёха. Вся голова в бинтах, он только спал под капельницей да стонал во сне. Вот и выходило, что поговорить мне было не с кем. С выпиской Шафирова даже подтрунивания прекратились. Тоска, одним словом.
Ко всему прочему еще и тело требовало разрядки, а обладательница пышных форм только дразнила.
Альберт, к тебе пришли, зашла она в палату, провокационно выпятив грудь.
Сообщив мне эту радостную весть, женщина грациозно развернулась и, виляя обтянутой халатом попой, прошла к двери.
Тапкой бы в нее запустить, да наклоняться больно.