Имя как вода. Есть имена океаны. Есть имена озёра. Есть стоячие имена водохранилища. Есть имена болота. А есть имена реки. Они в постоянном движении изменяются сами и текут, изменяя землю.
Имя наделяет человека программой. Но нет никакой программы, способной рассчитать траекторию движения взлётной сущности, чьё имя изменяется вместе с каждым новым глотком кислорода, попадающим в телесную оболочку
Глава 8. Кислород
У кислорода есть особое свойство лёгкости. Не той лёгкости, что присуща воздуху в целом, а именно внутренней лёгкости. Легчайшей лёгкости внутри самой лёгкости.
Каждый новый глоток наполнял лёгкостью. И эта лёгкость притягивала к себе и втягивала в себя.
Она не могла остановиться.
Глоток
Ещё! Ещё! И ещё
Кислород заполнял её изнутри. Его было столько, что он не умещался в двудольный лёгочный мешок, выпрыгивал из него, вспенивался по венам, проникал: в мышцы, в кости, под кожу.
Переполняясь живительным газом, она превращалась в воздушный шарик.
Всплывала на поверхность над всем поверхностным.
Поверхность оказывалась дном нового уровня.
И здесь всё начиналось сначала.
Опять требовался кислород.
Глоток. Другой. Третий! И вновь лёгкость, рассыпающаяся внутри, поднимала её наверх, на поверхность над поверхностью всего поверхностного.
Столь желанная поверхность опять оказывалась дном низшей ступенью нового высшего уровня.
Над ней наслаивались всё новые и новые уровни. Каждый новый уровень был сложнее и плотнее, но преодолевать их становилось всё легче. Ведь каждый новый глоток кислорода внутри неё уже сам стремился подняться выше, толкая вверх: и себя, и других, из которых теперь состояла она.
Наконец, тело достигло поверхности поверхностного и уткнулось в препятствие.
Сверху больше не оставалось места для новых уровней, и уровни переместились в стороны.
Она глотнула новую порцию кислорода, и тело принялось расширяться, заполняя окружавшие его боковые уровни. Под напором её расширения стенка каждого нового уровня лопалась, издавая звонкий хлопок, и пространство уровня прирастало к ней, как годовые кольца нарастают на стволе живого дерева.
Уровни отличались цветом, плотностью и консистенцией. Чем дальше от центра располагался уровень, тем плотнее и ярче он был, и тем стремительнее прирастал к стволу её недавно обретённого тела, окутывая её своим мерным сиянием в ожидании сияния уровня следующего.
Она вбирала в себя уровни с младенческой жадностью, с утробной жаждой познания материнского молока мироздания.
Ещё один уровень!
Ещё один!
Ещё!..
Последним уровнем оказался
Глава 9. Окно
Алиша! Расскажите о нём, потребовал он.
Что мне сказать о том, о ком я ничего не знаю? совершенно не удивляясь ни вопросу, ни твёрдости в его голосе, спросила она, внутри продолжая примерять на себя имя Алиша, а внешне пытаясь вылепить из солнечного шара, растекающегося по пальцам, цветущую головку подсолнуха.
Но ведь вы его жена!? вспыхнул он.
Да, ответила она, вытягивая лучик в форме лепестка. Но разве жёны знают своих мужей? Пока они не знают даже себя.
Расскажите о нём, его голос стал ещё твёрже.
Это началось в самолёте, сказала она, вытягивая из светящегося шара очередной лепесток. И он был очень странный.
Ваш муж?
Нет! рассмеялась она. Самолёт.
Женщина на секунду провалилась в себя, улыбка скользнула по лёгкой тени, блуждающей в комнате, а потом добавила уже совершенно спокойно:
С тех пор я не выходила отсюда.
Если бы сейчас луна могла заглянуть в окно комнаты и увидеть лицо мужчины Оно было
Но окно запотело от жара Небиса, соприкасающегося с глубоким, ровным дыханием женщины, идущим настолько изнутри, что всё её нутро становилось сплошным воздухом, и луна не смогла бы разглядеть
Сколько дней вы не выходили из комнаты? спросил он.
Вы хотели сказать месяцев или лет? улыбнулась она. Много.
Почему?
Она боялась.
Кто?
Квартира.
Чего она боялась?! возмутился он.
Она боялась оставаться одна.
Кто вам это сказал?
Она.
Как?
Всякий раз, когда я подходила к двери, квартира начинала плакать: либо водой, либо огнём. Чаще огнём. Конечно, я могла оставить всё, как есть, и уйти. Но в комнате был кот. Он бы сгорел.