Некоторое время нестройный хор пытался удержаться на кончиках пламени, не решаясь пройти сквозь дымовую завесу, затем выправился, слился в унисон, и зазвучала музыка. Она взлетела от стола к потолку. Но потолок растворился от жара огня ещё раньше, и музыка свободно устремилась выше за пределы
Глава 7. Имярек
Как вас зовут? спросил он, возвращая Небис.
Она оторвала ослеплённый взгляд от шара, перевела его внутрь комнаты, пытаясь всё же рассмотреть собеседника, и, чуть помедлив, ответила:
Не знаю.
Она врала?
Нет. Она не умела врать.
У неё действительно не было имени.
Она забыла своё имя в тот момент, когда встретила Его.
Когда ты любишь, тебе не надо никакого имени.
Когда ты любишь, тебе не надо не только имени, тебе не надо уже и слов. Когда ты любишь, все слова растекаются привкусом миндальной карамели по языку. Они настолько сладки, что хочется пить их несказанность жадно и медленно, оставляя томительный, распирающий вкус внутри себя.
Когда ты любишь, тебе не нужно: ни имени, ни слов. Когда ты любишь, тебе нужны только: воздух, который дрожит на губах, и груди, и животе; и свет, который можно разминать пальцами, перекладывая из одной ладони в другую. И воздух наполняет тебя и превращает в шар. И свет пронизывает твои пальцы и через поры вливается внутрь. И твои пальцы уже сами начинают излучать свет. И ладони, и руки, и всё твоё тело
Вы что-то сказали? спросила она.
Я спросил о вашем имени. У всех есть имя. Оно есть и у вас.
Да, наверное, она смутилась, уводя взгляд в темень окна, и немного погодя добавила: Я не знаю своего имени.
Но ведь другие как-то называют вас?
Ольга, сказала она. Когда Он думал обо мне, Он называл меня Ольгой.
Кто он?
Я называю его Юпитер.
Хорошо, Ольга
Нет! она вздрогнула, и взгляд её стал пронзительнее. Не называйте меня Ольгой. У меня другое имя. Ольгой может называть меня только Он. Он называл меня Ольгой до того, как узнал.
А потом?
И потом он будет называть часть меня Ольгой. Но я уже буду ЖеньШеневой.
Значит, вы Женя?
Нет. Я стану ЖеньШеневой после.
А между? Как он называл вас между Ольгой и Женей?
Сейчас? уточнила она.
Да.
Женоль.
Значит, ваше имя Женоль?
Нет, улыбнулась она, нежно выглаживая лоб Небиса. Это не имя. Это слово означает «Моя Жена».
Вас не смущает слово Женоль?
Она знала, о чём он, но всё же задала встречный вопрос:
Почему оно должно меня смущать?
Я правильно понимаю, что Женоль это Жена-Ноль?
Или Женя-Ноль. Или Женя-Оля. Или Жена-Ноль. Всё правильно.
Но ведь ноль это ничего пустота.
Допустим, ответила она. А вы не пытались посмотреть на ноль под другим углом зрения? Если две прямые линии у которых нет: ни конца, ни начала, пренебрегут нулём, то они так и останутся прямыми без конца и начала. Но если им повезёт, если им посчастливится найти ноль, и они пересекутся в его точке, то из этих двух прямых образуется: четыре прямые, с началом и без конца, и четыре угла. Четыре угла это уже дом. А четыре прямые и четыре угла восьмёрка два круга константы бесконечности. Одинокий ноль обречён стать дыркой от бублика. Но если у нуля появится точка опоры, он сможет поднять в небо даже поезда!
А имя?! У вас есть имя?! воскликнул он.
Жене не нужно имя, если она одна. Имена нужны только женщинам в гаремах.
Как я могу обращаться к вам? его голос становился всё настойчивее.
Выберите имя сами.
Любое?
Конечно. Любое имя. От А до А.
Алиша, произнёс он.
Почему Алиша?
Когда я смотрю на вас, вспоминаю детство и Алису, о которой тогда читал, а может быть вижу ту Алису, которую знал ещё до детства. Но вы не совсем Алиса Не совсем та Не такая, как все
Хорошо. Пусть будет Алиша.
«Алиса, думала она. Наверное, все Алисы похожи друг на друга. Все они ныряют: кто вслед за кроликом, кто вслед за котом, а кто за кроликом-котом И пропадают для мира старого, попадая в мир новый, или испаряются вовсе И сотворение происходит с ними каждый день и каждый час, и каждое мгновение И сотворение превращает их самих в творцов; и в мастерских разбиваются горшки и рвутся на бесчисленные клочки рукописи и партитуры; а в небе, взорвавшемся от точки творения, рождается новый Небис Конечно, пусть будет Алиша.»