Луч фонаря скользнул снизу вверх, потом на карту со сгустками, а потом Джироламо посветил себе в грудь.
Значит, все-таки ты его создал, в горле у Рин пересохло.
Третья улыбка. Такими темпами Рин перегонит и Оллибол, и Лью. Вот только поделиться с ними не сможет, потому что об этой беседе Джироламо потребовал не рассказывать в обмен на свое хорошее поведение. Выгодная сделка.
Значит, ты хочешь, чтобы я легла спать, каким-то чудом попала к источнику, где я смогу поговорить с тобой словами?
Фонарик в руках Джироламо радостно запрыгал снизу вверх.
Оллибол сказала мне, что к источнику ведет дверь. Такая дверь часто мне снилась, иногда она была немного приоткрыта, из нее сочилась страшная темь. Я никогда не шагала за порог, Джироламо. Беда в том, что на Кальсао тщательно скрывают информацию о том, как самому пройти к источнику. Для владения силой нужны Передатчики, они дают импульс на определенные вещи, а об использованной силе ты должен отчитаться. В детстве я рассказала о том, что, закрывая глаза, вижу дверь, но мне ясно дали понять, что это никчемный дар хождения во снах, и лучше бы я научилась принимать силу от Передатчиков. У нас все верят в это Инфамов на Кальсао почти нет, мы слишком закрытый фрагмент Так что, когда Оллибол объяснила мне, что к чему было поздно я потеряла способность.
«Нет».
Ты не понимаешь. Давно уже я не видела во сне ничего, кроме тумана.
«Да».
Значит, потеряла способность.
«Нет».
То есть ты хочешь, чтобы я попробовала тяжело выдохнув, заключила Рин.
«Да».
Хорошо, Джироламо. Я сделаю, как ты просишь, и никому не скажу о твоей просьбе, но завтра и все последующие дни ты будешь идеальным пациентом. Никаких драк, проделок, ничего подобного ты больше не устроишь.
«Да».
Договорились.
Рин собрала карты, положила их на место и собралась помочь Джироламо пересесть с коляски на кровать, но фонарь в его руках раздраженно замаячил слева направо.
Ты справишься сам?
«Да».
Тогда я пошла. Доброй ночи.
Рин уже подошла к двери, когда увидела пятно света.
Что такое? Рин обернулась.
Джироламо посветил ей в грудь, а потом основанием фонарика постучал по своей голове.
Я дурная?
«Нет».
Я молодец?
«Да».
Ну спасибо На самом деле, это просто с картами все было очень понятно.
Рин улыбнулась, и Джироламо ответил тем же. Закрыть дверь, открыть и снова закрыть.
Комната Рин находилась на втором этаже, прямо под комнатой Джироламо. С недавних пор. Джироламо изводил каждого, кого селили в эту комнату: он громыхал ночами, скреб по полу, стонал, стучал по батареям до тех пор, пока в комнату не заселилась Рин.
Включить свет, выключить, включить. Быстро принять душ и тщательно почистить зубы щеткой, потом нитью. Распустить волосы, расчесать, заплести в косу. Переодеться в ночную рубашку. Снять мамин перстень, положить на тумбочку, прочитать молитву, поцеловать перстень. Лечь спать.
Джироламо постучал по полу три раза и затих.
Видимо, это его новый способ пожелать ей доброй ночи.
Рин закрыла глаза. Чтобы уснуть, ей требовалось считать, и Рин не представляла, как люди могут спокойно уснуть без счета хотя бы до ста.
Пятьсот сорок четыре, пятьсот сорок пять, пятьсот сорок шесть
Глупо пробовать что-то, когда ты заранее уверен в провале
Семьсот двадцать три
Глупо давать надежду Джироламо Мау была права. Рин все потеряла.
Сначала было пусто, как и всегда; Рин не осознала, что потеряла связь с реальностью, и мозг погрузился в мир снов. Было пусто и туманно сидеть или висеть где-то в воздухе, не чувствуя ни рук, ни ног. И смотреть, как размеренно плывут нити тумана, вихрятся, образуют узоры, рассыпаются.
Закрыть окно. Открыть и снова закрыть. Окно точно заперто, и Рин спокойно и хорошо. А заперта ли дверь? И где она, эта дверь?
Верно говорят: твое от тебя не уйдет. Дверь будто пряталась в тумане, осознав за двадцать лет свою ненадобность, но Рин ее наконец позвала
Разве бывает так в жизни? Такое бывает только во снах
Неудивительно, что Рин никогда не горела желанием зайти во мрак. Но она пообещала Джироламо, что постарается. А уж Рин обещания держать умела.
Мама говорила: «Рин, я знаю, тебя ждет великое будущее. Все будет хорошо!» Рин кивала головой и говорила: «Я верю!» И она не врала маме, просто не уточняла, что верила она только во вторую часть предсказания, в то, что все будет хорошо. Ведь «хорошо» у каждого свое. Страх отпустил, Рин приготовилась считать тысячи шагов во тьме, а нужно было сделать всего лишь два. Левой и правой.