«Твою же» было последнее, на что хватило уставшего мозга, и я, нервно похихикивая, поплелась в ванную.
* * *Пирожков не было. Зато царил обещанный порядок, в чашке исходил ароматным паром любимый зелёный чай, а в тарелке рядом, пленяя запахом жареного теста, возвышалась приличная горка пухленьких румяных оладий. Домовые, сами того не зная, сковородковыми баталиями вытащили меня из болота ужаса и отчаяния. А горячая вода вернула мозг в рабочее состояние.
Провинившихся бородачей видно не было, и у меня невольно вырвался тихий смешок.
Возвращением в злосчастную многоэтажку я, конечно, домовых просто пугала. Привыкла уже как-то к заботе, уюту в квартире. К чистым выглаженным простыням, еле уловимому, но такому приятному запаху лаванды и розмарина. И даже, чего уж там, к этому их отвратительному «Кирушка»!
От приятных размышлений отвлёк снова проснувшийся зуд на коже запястья.
Я, не переставая жевать, задумчиво оглядела изменившуюся татуировку.
«А что, если»
Осознание было чётким и уверенным, без какого-либо волнения. Только холодная решимость.
Порывшись в паре ящиков и прихватив необходимое, направилась в коридор. Оставалось только накинуть прямо на пижаму куртку, влезть в кроссовки и быстро выскользнуть из квартиры.
«Пип-пип» щёлкнула клавишей на брелоке сигнализации. Фары отозвались приветливыми вспышками, и я, небрежно кинув в салон моток пищевой плёнки и несколько припасённых приборов, села на заднее сиденье и захлопнула за собой дверку, отсекая последние сомнения.
Я бережно накрыла обивку, будто испачкать салон было наибольшей проблемой в этой истории, достала аптечку из-под переднего пассажирского сиденья и полупустую бутылку дешёвого коньяка из бардачка. Алкоголь вообще безотказно приманивал многих существ, нечисть чуяла его лучше любых магических ловушек или эликсиров. Но сейчас прозрачная коричневая жидкость не была приманкой, а обжигающим ручейком заструилась в горло. Подавив порыв фонтаном выплюнуть пойло обратно, я задержала дыхание секунд на тридцать. Пальцы разжались, и бутыль укатилась под водительское кресло.
Глубокий вдох. Пора.
Вместо стеклянного горлышка, в ладони теперь плотная деревянная рукоять. Резкий взмах. Секунда, чтобы решиться и быстро опустить тяжёлый кухонный топорик чуть выше ненавистной метки.
Боль пронзила не только руку, но и всё тело. От запястья, волнами по нервным окончаниям, тонкой иглой вонзившись в затылок. А топорик с бешеной скоростью отскочил в сторону, вдребезги разбивая стекло задней пассажирской двери.
Опомнившись где-то через минуту, я тут же, стараясь унять тошноту, заставила себя посмотреть на сотворённое безумство. И сама не поняла, что испытала сильнее: разочарование или облегчение.
«Не прокатило, я жадно изучала взглядом ровную, без единой царапины, кожу. Этого следовало ожидать».
И обречённо полезла искать укатившуюся бутылку.
* * *Гулкий бас в трубке звучал добродушно и приветливо. И это успокаивало.
Кир, чем порадуешь? я почему-то представила, как собеседник довольно улыбается.
Рома, она Она движется. Стрелка Как живая!
Пауза. Затем, резко ставший серьёзным, но по-прежнему спокойный голос, зазвучал в ухе вновь.
Главное, не бесись. А то знаю я тебя ещё придумаешь руку отрезать, сказал, и моё лицо перекосило от такого попадания. Сколько уже показывает?
Почти что без десяти.
Ты у себя? спросил, а я в ответ отрицательно замычала, перебираясь на переднее сиденье. Иди домой, Кир. За ночь ничего не изменится: метки так быстро не срабатывают, времени хватит поискать какое-то решение. Я поспрашиваю, подумаю денёк. Завтра вечерком заедешь в мастерскую, покажешь свои часики.