На этот раз я говорила серьезно, сказала Серильда, нахмурившись.
Ну да, конечно, и Анна расхохоталась. Она перестала кувыркаться и сейчас проверяла на прочность молодую липу, повиснув на одной из нижних ветвей и болтая ногами. Все, как в прошлый раз. И в позапрошлый.
Сейчас я не шучу.
Дети уставились на нее, не зная, верить или нет.
И это справедливо, решила Серильда. Сколько уже раз она говорила им, что больше не станет рассказывать истории? Нет, она твердо решила, что станет образцовой учительницей. Благовоспитанной и безупречной. Вот только решимости никогда надолго не хватало
Еще одна ложь, как и сказала фрау Зауэр.
Но, Серильда, заговорил Фриш, подползая к ней на коленях и жалобно глядя на нее широко открытыми глазами, зимой в Мерхенфельде такая скука. Что же мы будем делать без твоих сказок?
Остается только работа, пробормотал Ханс. Корзины плести, да землю пахать.
И прясть, добавила Анна с тяжелым вздохом, а потом, закинув ноги наверх и согнув в коленях, обхватила ими ветку, так что руки и косички теперь болтались в воздухе. Дерево угрожающе скрипело, но девочка не обращала на это внимания. Прясть, прясть, прясть
Из всех детей, подумала Серильда, Анна больше всех похожа на нее, особенно после того, как стала заплетать длинные темные волосы в две косы. Серильда почти всю жизнь так причесывалась. Однако смуглая кожа Анны была заметно темнее, чем у Серильды, а волосы еще недостаточно отросли. Да еще во рту не хватало молочных зубов и лишь некоторые из них выпали естественным путем.
А еще они обе терпеть не могли прясть тяжелый монотонный труд. Анну стали обучать семейному ремеслу с восьми лет. Узнав об этом, Серильда посочувствовала ей, назвав это занятие tedium incarnate[1]. Странные слова целую неделю не сходили у детей с языка. Это забавляло Серильду и приводило в бешенство ведьму та потратила целый час, читая нотации о том, как важен честный труд.
Пожалуйста, Серильда, подхватила Гердрут. Твои истории Мне кажется, они похожи на труд пряхи. Ты тоже делаешь что-то прекрасное из ничего.
Ах, Гердрут! До чего необычное сравнение! воскликнула Серильда, пораженная тем, что девочка нашла такую метафору. За это она и любила детей. Они всегда могли чем-нибудь удивить.
Ты права, Герди, заметил Ханс. Истории Серильды превращают нашу тоскливую жизнь во что-то необычное. Как будто Как будто из соломы прядут золото.
Твои бы слова да богам в уши, хмыкнула Серильда, подняв глаза к небу, которое быстро темнело. О, если бы я умела прясть золото из соломы! Пользы было бы куда больше, чем если прясть глупые истории. Засорять вам головы, как говорит фрау Зауэр.
Проклятая фрау Зауэр! выпалил Фриш. Услышав грубость, брат бросил на него предостерегающий взгляд.
Фриш, следи за языком, сказала Серильда, чувствуя, что обязана сделать замечание, хотя и была благодарна, что мальчик встал на ее защиту.
Нет, ну правда. В сказках нет ничего плохого. А она просто завидует, потому что все ее истории про королей, которые давным-давно умерли, да про их противных потомков. Она знать не знает, что такое хорошая сказка и не узнает, даже если та выскочит и укусит ее.
Дети хохотали, пока ветка, на которой висела Анна, не хрустнула, и девочка не свалилась в сугроб.
Ахнув, Серильда бросилась к ней.
Анна!
Пока жива! ответила Анна. Это была ее любимая фраза, и произносить ее приходилось часто. Выпутавшись из ветвей, Анна села в снегу и улыбнулась.
Спасибо Сольвильде, что насыпала столько снега с небес мне было мягко падать.
Смеясь, она помотала головой, на плечи ей посыпались хлопья снега. Отряхнувшись, она лукаво посмотрела на Серильду:
Ты ведь расскажешь нам конец истории, правда?
Серильда хотела нахмуриться, но вышло неубедительно у нее не очень хорошо получалось оставаться взрослой и солидной с детьми.
Вот упрямцы. И, вынуждена признать, уговаривать умеете, она тяжело вздохнула. Ладно, ладно уж. Коротенькую историю потому что, сами знаете, сегодня вечером начнется Охота, и мы с вами должны успеть разойтись по домам. Идите-ка за мной.
Она решительно направилась по снегу к небольшой рощице, где землю устилали сухие сосновые иголки, а свисающие ветви хоть немного защищали от холода. Сгоравшие от нетерпения дети расселись вокруг, выбирая места среди корней и прижимаясь друг к другу, чтобы согреться.