«Сиреневый рассвет»
Сиреневый рассвет
в сиреневой печали,
гранитный парапет
замерзшего причала.
Корабль одинок,
пусты его каюты.
Зарозовел восток,
меняя небо круто.
Но штурман не спешил
покинуть дом-таверну,
он девочку смешил,
похожую на серну.
Был штурман одинок,
а ночь уже в рассвете,
и волосы-ленок
Он уходил не летом.
Он девочку пленил
своей морской походкой,
и трап под ним кренил,
он шел в каюту ходко.
«Воздушные замки, иллюзион»
Воздушные замки, иллюзион,
прожекты, мечтания и грезы,
виденья, сказания и сказок сезон,
несут наваждения в прозу.
Стихи из той прозы растут на глазах
почти с непонятною силой.
Потом все оценишь на тропках в лесах,
а чувства? Возможно. Да, мило.
Но вот из страданий, что были в груди,
точнее сказать, просто в сердце,
получится опус с названием: «Приди»,
а кто-то подумает: «Серо».
Мечты и соблазн, и обрывистость фраз,
всего лишь мечта неземная.
Сама сознаешь эти грезы маразм.
и все же мечтаешь: «Вас знаю».
Полет наваждений, он с нами всегда.
Он словно снежинки порхает.
И любишь, мечтаешь и веришь тогда,
когда наваждение летает.
«Что такое теннис на столе?..»
Что такое теннис на столе?
Это просто чудное явление,
держит стол липучей на смоле,
можно ощутить его пленение.
Дело в том, что точная игра,
легкие ракетки, белый шарик,
будто бы крючочек у багра,
пыл в игре приходит очень жаркий.
А напротив бегает партнер,
он своей игрой расскажет притчу
о себе, игре, коль бой остер,
об одежде. Шарик. Стол. И речи.
Так играй в настольный теннис ты,
поиграй умело-неумело,
отношения будут так просты,
что в любовь ты будешь рваться смело.
Это лучше, что ни говори,
просто разговоров и прогулок.
Так дерзай ракеткой и твори.
Шарик, звук, бросок, а зал так гулок!
«Мораль любого увлечения»
Мораль любого увлечения
до одиозности права,
гарантом чувства привлечения
под снегом корчится трава.
В такие редкие минуты,
когда от разума труха,
когда влюбленность жизни путы,
и прозаичные меха.
Забыв в мгновенье благонравие,
стремишься сердцем лишь к нему,
встречаешь лед над разнотравьем.
Удар, ушиб, рука в плену.
Рука в плену, но не ладоней,
а гипса, шины иль бинта.
А он поднимет, слыша стоны,
стряхнет весь снег, а ты не та.
А у тебя лишь боли, боли
от перелома, трещин, травм,
затмят любовные юдоли.
И провидение просто Мавр.
«Когда мужчина на закат»
Когда мужчина на закат
оделся в красное, так легче,
беру я чувства напрокат,
и он партнершей обеспечен.
Закат на краешке земли
подернут облаком вечерним,
вот тучки солнышко смели,
из карт остались только черви.
Немые зрители небес
стоят деревья над рекою.
Мужчина в красном, он воскрес,
и я машу ему рукою.
Застыла речка в неглиже,
рука в бинтах, а ветки в снеге.
В бассейне жизнь на вираже,
он где-то рядом, полный неги.
И вот плыву, бинтов уж нет,
и боль в руке, и в ритме сбои.
Ковбойку сбросил. Волны след.
Морскому волку нет прибоя.
«Почем все стоят увлечения?..»
Почем все стоят увлечения?
Где перелом, а где мечты,
а где простых людей суждение,
где по врачам льды.
Бывает так, сдают все нервы,
пока душевно отойдешь,
бывает боль в цветенье вербы,
и всех несчастий не сочтешь.
Иль ночь без сна в дыму угарном
под чей-то нудный разговор.
А если парень сердцу гарный,
на годы думам приговор.
Так сколько раз уже влюблялась?
Не счесть. Не высказать. Одна.
Одна, однако, вновь осталась,
мужчины поняты до дна.
Мужчин немного, в общем, было,
одни стихи, скорей мечты.
Их руки с кожи смыло мыло.
А что в стихах? А ты прочти.