«Солнце ослепляет холодом лучей»
Солнце ослепляет холодом лучей,
души прогревает свет живых свечей.
Встречу по дороге я родных людей,
блеск очей пылает в море новостей.
Но очей созвездье поднимает ввысь,
прямо к небосводу. Господи, держись!
Где-то здесь вершины, где-то здесь дома.
Я люблю, вас люди! Дальше я сама.
«Тру морковку, вминаю в капусту»
Тру морковку, вминаю в капусту,
а под окнами вечный роман,
и под звуки капустного хруста,
наблюдаю осенний обман.
Над землею стоит благородно
желтым облаком красочный клен,
непокорный, надменно-холодный,
он в березку тревожно влюблен.
Полыхают под окнами вместе,
но встревожился ветер страстей.
Вот готовлю спокойно я тесто.
А березка средь клена ветвей.
Шепот листьев блаженно спокоен,
и порыв их уже неземной,
этим очень был ветер расстроен.
Он усилился вдруг над землей!
Скоро будет готова капуста.
Ветер с клена сметает весь фарс.
А пирог? А пирог очень вкусный.
А березка? Вздохнула не раз.
«Летает снег, не тая быстро»
Летает снег, не тая быстро,
лежит на крышах и камнях.
И солнце светит серебристо,
нас в холод осени маня.
А ты какой-то серебристый
Что так прохладно на душе?
Иль жизнь твоя опять ребриста?
Нет ребер женщинам уже?
Природа держится спокойно
перед нашествием снегов,
ты в зеркало глядишь достойно,
замерзших луж из тьмы веков.
И небо явно отдохнуло
от светских ливней в жаркий день,
озоном северным дохнуло
в совсем безлиственную сень.
И засыпает лес надменно,
и ровно дышит тишина.
Мы для любви не ищем смену
Из ребер женщина одна.
«Затяжные прекрасные дни»
Затяжные прекрасные дни,
я играю, лечусь, отдыхаю.
Среди многих с тобой мы одни,
без тебя непременно сникаю.
Эти лучшие дни и дела,
эти милые, чудные лица,
и в бассейне резвятся тела,
и играются в шахматы блицы.
Не понять моего торжества,
радость детства, общения, победы.
Это счастье в канун рождества,
пусть за месяц. А взгляды в обеды?
Радость нового тела в плену
водной глади хороший бассейн.
Как прекрасно! Плыву я! Плыву!
А твой взгляд ненароком рассеян.
А потом круг за кругом в воде,
раздвигаются волны руками.
И повсюду, всегда и везде
я твой взгляд одеваю стихами.
«Зал консерватории»
Зал консерватории
деревянный, бел.
Здесь клавиры вторили
в сотни децибел.
Девочка и девочка,
волосы волной.
Ноты, словно семечки,
звуки пеленой.
Так играла-вьюжила
классикой струясь,
что морозной стужею
сольно увлеклась.
Платье снежно-белое,
черный инструмент,
исполнение смелое,
черно-белых лент.
Чуть не заневестилась,
но виолончель
рядом звуки вбросила
в музыкальный челн.
«Что главное? Уйти из зацепления»
Что главное? Уйти из зацепления,
и знать неповторимость бытия.
Однажды сердцем чувствуя пленение,
понять, что мы играли: он и я.
Не повторится чудо, чудо-юдо,
нечаянно мы вспыхнули вдвоем,
но безразличие обступило круто,
и мы отдельно думает, живем.
А чудо было несколько мгновений,
а охлаждение следом шло всегда,
и сердце замирало: черви, вини.
И все. Не повторится никогда.
Искать его, не зная полных данных?
Найти еще возможно ли его?
А там уже проблемы, деньги-мани,
и снова расставаться нелегко.
Ракетка, теннис, сетка, взгляд и счастье
простое откровение судьбы,
любить в игре незримо и нечасто.
Вот хорошо, чтоб повторилось бы!
Проходит год. Забыто жизни чудо.
Попытка отыскать не удалась,
мне вечером не встретить тайну утра.
Я не ищу! Я не ищу! Сдалась.
«Сиреневый рассвет»
Сиреневый рассвет
в сиреневой печали,
гранитный парапет
замерзшего причала.
Корабль одинок,
пусты его каюты.
Зарозовел восток,
меняя небо круто.
Но штурман не спешил
покинуть дом-таверну,
он девочку смешил,
похожую на серну.
Был штурман одинок,
а ночь уже в рассвете,
и волосы-ленок
Он уходил не летом.
Он девочку пленил
своей морской походкой,
и трап под ним кренил,
он шел в каюту ходко.