Алия настолько увлеклась процессом дознания истины, что совсем не обращала внимания на неодобрительные взгляды, которые бросала на нее Сибель.
Это мой первый муж, совершенно спокойно ответила Элиф. Ахмет. Мир его праху. А на следующем фото наши дети. Два сына и дочь. Дочь приёмная. Когда умерла моя старшая сестра, я взяла её дочь в нашу семью. Перед смертью сестра сама попросила меня об этом. Её муж не возражал, но никогда и не забывал о дочери: всегда нам помогал, а на лето забирал девочку в свой дом, Элиф глубоко вздохнула и внезапно замолчала. И так слишком много поведала о своей прошлой жизни.
Сибель опустила голову и внимательно рассматривала свои руки, изборождённые синими руслами вен: русла то сходились, соединяясь в одну широкую вену, то опять разбегались, петляли и исчезали в вершинах пальцев.
Алия тоже молчала, обдумывая только что услышанное. Нет, она не подбирала слов, которые бы не ранили Элиф отнюдь! Такая деликатность была ей несвойственна. Но интересных новостей оказалось слишком много, и она, потрясённая этим, не знала о чём она хочет узнать в первую очередь.
Наконец она смогла совладать с собой и выдохнула:
Элиф, у тебя столько детей, оказывается, а почему же вы одни здесь она немного замешкалась. Выходило, что Элиф была дважды замужем? Как интересно! Что же сталось с её первым мужем Ахметом? Она решила задать свой вопрос таким образом, чтобы разговорить Элиф на эту, глубоко заинтересовавшую её тему, и продолжила фразу так:
Почему же вы с новым мужем всё время одни? Никто вас не навещает, кроме дочери, да и вы ни к кому не выбираетесь? И внуки у вас есть наверняка Как же так?
Всякое бывает, Алия, в голосе Элиф зазвучали металлические нотки, и даже абсолютно не чувствительной Алие стало ясно, что расспрашивать дальше не имеет смысла.
***
Ушиблась? Помощь нужна? Мехмет склонился над девочкой, упавшей с дерева прямо ему под ноги.
Отойди от сестры! Ей есть кому помочь! тут же раздался звонкий мальчишеский голосок, принадлежащий, по всей видимости, брату перепачканной в пыли девчонки.
Элиф подняла заплаканное лицо и смело посмотрела в глаза Мехмета.
«Красив, черноглаз, а перепуган-то как! удовлетворенно заметила она. Если бы не моя разбитая коленка и поцарапанный локоть вообще было бы чудесно!»
Болит! А здесь кровь! Я боюсь крови! запричитала Элиф, продолжая смотреть в лицо Мехмета.
Мехмет хотел было подхватить девочку на руки, чтобы донести до скамейки, стоящей возле дома, но тут подбежал её брат с красными от злости глазами.
Отдай мне сейчас же мою сестру! Нечего за неё хвататься мы сами справимся! попытался выдернуть он Элиф из рук намеревавшегося поднять её Мехмета.
Ой, больно-больно! ещё жалобнее захныкала Элиф, но благоразумно отвела свой взгляд от Мехмета.
Надо промыть твою коленку и локоть. А ты, обратился он к брату девочки, найди кого-нибудь из взрослых. Ваша мать, наверное, дома? Надо её позвать.
Несмотря на активные протесты брата девочки, Мехмет не уходил. Он боялся оставить её наедине с маленьким упрямцем, который, по всей видимости, был моложе сестры на несколько лет.
Но младший брат и не собирался сдаваться. Он сжал кулаки и стал наступать на взрослого мужчину.
Отойди от моей сестры! звонко прокричал он на весь двор.
Услышав шум во дворе, детские крики и плач, из окон выглянули тётушки-соседки. Они и позвали Небахат мать детей.
Что случилось? Небахат быстро пересекла улицу и бросилась к детям.
Ваша дочь, ханым-эфенди, упала с дерева, Мехмет рукой показал на Элиф. Я хотел ей помочь, но вот её заступник всё время мне мешает и не даёт этого сделать.
Ой, девочка моя! Небахат осмотрела коленки Элиф и кровоточащий локоть. Надо бы промыть.
У меня есть бутылка с чистой водой, Мехмет достал из сумки бутыль и передал её матери девочки.
Элиф перестала плакать и затихла, продолжая исподтишка рассматривать лицо молодого человека.
Почему он не уходит? спросил брат Элиф, вытягивая палец в направлении Мехмета и продолжая бросать на него полные гнева взгляды.
Да, идите, молодой человек, спасибо, что помогли, мать Элиф, спохватившись, поблагодарила юношу.
Мама, а как зовут моего спасителя? подала свой голос Элиф, немного осипший от плача и в который она попыталась вложить как можно больше страдальческих нот.