Не Амфитриту ли ищете, колебатель? Коли так могу проводить. За желание Звездой хочу стать. Подсобите трезубчиком?!
Да легко. Легче лёгкого! Хоть звездой, хоть созвездьем! Посейдон дельфину ответствовал и так тронул трезубцем остроносого, что тот в два счёта на небеса отправился.
А Амфитрита как ни кричала своему милому Атласу, всё ж не смог титан небосвод выпустить.
И утащил Посейдон в пучину танцовщицу. Да там женой и сделал быстренько.
А она ему в отместку наследничка родила.
Тритон?! обрадовался папаша новоявленный. Ух ты, имечко-то какое звучное. Не одному мне теперь рифмоваться, получается!
И дует с тех пор Тритон в раковину да бури накликает грозные.
Нравом, говорят, сынок в папашу выдался.
Аполлон
Ох и любвеобилен Ох и могуч был Зевс сиятельный. Страдал и млел от него женский пол нещадно.
Ещё бы тучегонитель, вершитель, громовержец!
Разумеется, жене его, Гере, доставалось. Романы, интрижки, не говоря уж о бесконечном флирте божественном.
Однако скандалы его не останавливали.
Ну бог я, понимаешь? Бог! втолковывал он жене своей ревностной. Природа у меня такая!
А та всё гонялась за его пассиями.
Титаниду Латону, к примеру, так и вовсе на остров посреди океана выслала. Греки утверждают, будто Зевс в порядке обольщения перепелом ради той титаниды прикинулся.
Но и птичьи подробности не смягчили гнева Гериного. Крикнула дракону: «Фас!» ревнивица и спустила на Латону Пифона стоглавого.
Загнал дракон титаниду несчастную на плавучий остров Делос, и родила она там близнецов божественных: Артемиду и Аполлона.
* * *
Очаровательным мальчишкой получился Аполлончик златокудренький. Любили, баловали его боги, родичи.
Гефест даже серебряный лук с золотыми стрелами мальцу выковал. А проказник схватил игрушку смертоносную, да и расстрелял из неё Пифона стоглавого.
А на могилке драконьей возвёл Дельфы священные.
* * *
Или вот ещё случай памятный.
Встретился как-то Аполлону Эрот пухлый, с колчаном стрел влюбляющих.
И рассмеялся Аполлон заливисто:
Зачем тебе стрелковое оружие? Ну какой из тебя лучник, мелочь пузатая?
А вот такой! крикнул Аполлону Эрот обиженный и пронзил стрелой любви бога заносчивого. А стрелой нелюбви поразил Дафну, красавицу, дочь Пенея, божка местного.
И полюбил Аполлон Дафну юную. И не полюбила Дафна бога златокудрого.
Стой! Куда бежишь, дурочка?! кричал Аполлон нимфе возлюбленной. Я ведь не абы кто, а сын Зевса! С намереньями!
Но бежала от него нимфа трепетная.
И гнался за ней Аполлон намеренный.
Тогда взмолилась дева Пенею старому: «Спрячь меня, замаскируй, папенька!» И обратил её отец в древо кряжистое.
Грубой корой покрылась Дафна несчастная. Ноги корнями в землю ушли, руки ветвями к солнцу потянулись
Нарвал лаврушки с той Дафны Аполлон опечаленный и, украсив ею чело божественное, молвил пророчески: «На соления пойдёшь теперь, на консервацию!»
После чего укатил горевать к музам творческим. Любил бог с музами погоревать время от времени. А если вдруг музы заканчивались, бог и с юношами горевать не брезговал.
* * *
Был у него, к примеру, друг Кипарис, сын царя Кеоса. И так один олень тому Кипарису нравился, что, пристрелив его на охоте нечаянно, зашёлся нечастный в рыданиях:
Покарай меня, Аполлон, по всей строгости!
Ну и превратил златокудрый бог Кипариса в древо хвойное.
Греки с тех пор исключительно возле могилок те кипарисы высаживают.
* * *
Или вот ещё случай ботанический, уже с другим товарищем Аполлона, Гиацинтом, произошедший.
Метали они как-то с Гиацинтом тем диск бронзовый древнегреческое народное развлечение «кто выше выбросит». И Аполлон, разумеется, выиграл.
Так рекордно метнул болванку тяжёлую, что, срикошетив, пробила она тому Гиацинту голову.
Так и ушёл тот с лужайки в царство Аидово.
А Аполлон зачерпнул крови тёпленькой и аленький цветочек из неё в горшке вырастил.
«Вот, говорит, друг мой возлюбленный, будешь отныне вечно жить на подоконниках».