Стоят у дорог обелиски забытых героев.
То горькая память народа о страшной войне.
Дядя Вася
Памяти брата бабушки Василия Ивановича Моторина.
Холодает по ночам. Уходит лето.
Самогонка в банке мерзостно сиза.
Спьяну пальцы обжигая сигаретой,
я смотрю в его слезливые глаза.
Столько слышал я о нём, впервые встретил.
Дед нескладен весь, испит лицом, уныл.
В партизанах он в далёком сорок третьем
дядю Васю, брата бабушки, убил.
Как хромого, дядьку в армию не брали.
Немцы рады им бухгалтеры нужны.
Дядя Вася по ночам своим «сигналил»,
днём в конторе начисляя трудодни.
Скромный, тихий: «Благодарностев не надо»
Немца выбили. Ушёл на запад фронт.
Как подпольщика, позвали за наградой.
Наверху братская могила в д. Зеленьково. Внизу партизаны, редкий снимок 1942 г. Фото из архива автора
Не добрался, пулей в спину «награждён».
Дядя Вася ехал в город на подводе,
да попал под партизанский самосуд.
Говорили, по лесам их много бродит,
хуже немцев озверел мужик в лесу.
Попривыкли парни сладко спать да квасить,
сговорились утром шасть, пока туман.
Опасались, что в райкоме дядя Вася
порасскажет о «геройствах» партизан.
Кто, за что война! Недолго разбирались.
Сгинул, рóдный, ни за рублик, ни за грош.
А убийца вон, скулит, внушая жалость.
Только дядьку с того света не вернёшь.
Горю нашему не будет укорота,
полюбился нам жестокий ритуал.
Напиваясь, деду мы стучим в ворота:
Расскажи, как дядю Васю убивал
Нежить
Детство моё, по великому счастью,
прошло в тех самых местах,
где творил поэт Анненский,
рисовали Перов и Левитан,
бродил с ружьём любитель охоты Ульянов-Ленин,
героически тонули в болотах конники Доватора,
спасался бегством из России сам Бонапарт,
словом, в тех самых заветных краях,
где так и хочется завалиться
в ласковые тёплые травы-ковыли,
разглядывая пухлогрудые белые облака,
плывущие в звенящей полуденной тишине
над головами высоченных мачтовых сосен.
Но детства прошедшего уже не вернёшь,
а сырая земля весною особенно коварна,
поэтому приходится искать
сухой ствол упавшего дерева,
которых много понавалено
вдоль и поперек крутых берегов
чёрной холодной ведьмы-Велесы.
Сидишь вот так себе, греешься на солнышке,
пытаешься найти умные мысли в беспутной голове,
беспричинно улыбаешься приветливому зелёному миру,
и вдруг ощущаешь на себе чей-то внимательный взгляд.
Мурашки бегут по телу, волосы становятся дыбом
кто-то явно смотрит тебе в спину.
Резко повернёшься или оглянёшься тайком
вроде бы никого не видно.
Но ведь кто-то же явственно разглядывает тебя
Может быть, зверь какой пялится?
Так нет никакой нужды лесному зверю
так долго и пристально тебя рассматривать,
у зверя, в отличие от тебя, своих дел по горло.
Думаете, это человек смотрит из леса?
Так в этой глуши нет никого на все сто вёрст окрест,
кроме доживающих свой век старух,
которым едва хватает сил пару раз в неделю
доползти за хлебом до местного магазина.
Редкие местные жители открыты и приветливы,
охочи до неспешных и распевных разговоров,
всегда готовы показать дорогу заблукавшему «москвичу»,
как принято испокон веку называть здесь всех чужих.
Может, это турист или ягодник?
Но какие весною грибы-ягоды?
Туристы, те сплавляются гуртом, прекрасно понимая,
что такое трудное предприятие в одиночку не осилить,
ходят по лесу коллективно,
галдят и перекрикиваются.
Но кто же тогда смотрит тебе в спину?
Может, принесла нелёгкая незнакомого лихого человека?
В деревне всегда заметно присутствие чужих людей
то трава не там и не так примята,
то ветка знакомая надломлена,
то след чужого сапога чётко отпечатался в грязи,
птицы на припёке молчат,
собаки перелай злой затеяли
и примет таких можно найти превеликое множество.
Но и тут не сходится,
потому как любой человек в лесу
всегда рано или поздно сам себя обязательно выдаст,
хрустнет сухой веточкой,