Он подошел к печи, встроенной в стену, поднес руку к выдвинутой чугунной заслонке, рядом с которой, спускаясь к топке, проходила газовая труба. И стена побелена, и печь, и труба. Побелка не самая свежая, но Прокофьев лишь слегка коснулся трубы рукавом куртки, а на нем осталось пятно извести. Заслонки он касаться не стал, всего лишь удостоверился, что закрыть ее можно с высоты человеческого роста, не нужно никаких табуреток, стульев и тем более стремянок.
Предварительно напоив, добавил следователь.
Стол с остатками пиршества находился в соседней комнате, початая бутылка на нем, полупустая банка с огурцами, подсохшие на тарелке кружочки колбасы, пустые стаканы. Не в одиночку Полотнов пьянствовал, нужно искать его собутыльника.
За окном послышался шум. Кто-то с силой ударил по забору, звонко треснула штакетина. Прокофьев выглянул в окно и увидел невысокого, плотно сбитого мужчину в черном распахнутом настежь полупальто. Со страдальческим выражением лица он смотрел на отъезжающий спецавтомобиль с трупом Хикса. Он стоял у калитки, но путь ему преграждал патрульный с автоматом.
Прокофьев подошел к мужчине, но первым к нему обратился Динской.
Нет больше твоего дружка, Борщ, сказал он, внимательно и с неприязнью глядя на мужчину.
Ну кому-то, может, и Борщ зыркнул на него мужчина.
И подбородок у него выступал вперед, и нижняя часть носа также выпирала, даже надбровья выпуклые.
А что, не дружок? спросил Прокофьев, глядя на рукав полупальто.
Следы побелки на нем. Борщ и пытался затереть пятно, но совсем свести его не смог. И с коленки он известь стряхивал, и также не совсем удачно.
А это еще кто? глянув на Прокофьева, скривился Борщ.
Убойный отдел, Борщ. Динской с удивлением смотрел на него. Подполковник Прокофьев.
Действительно, что за странные вопросы? Это законопослушный гражданин мог не знать, кто такой подполковник Прокофьев, а Борщ элемент преступный, знать обязан.
Ну слышал.
Отстал ты от жизни, Борщ, усмехнулся майор.
Так я с убоем не связан.
С наркотой ты связан!
А это еще доказать надо!..
Пока что мы можем доказать твою связь с алкоголем, поморщился Прокофьев.
От Борща несло вчерашним перегаром, даже аромат мятных конфеток не мог его перебить.
Пить не запрещено.
Смотря с кем ты выпивал Ты далеко не уходи, Борщ. Сначала автограф. Прокофьев приложил палец к ладони.
Вряд ли Борщ не имел приводов, скорее всего, отпечатки его пальцев есть в картотеке, но в таких случаях лучше перебдеть.
Я же сказал, я тебе не Борщ! вскинулся мужчина.
Он собирался назвать Прокофьева мусором или еще кем-то в этом роде, но передумал, столкнувшись с его предостерегающим взглядом.
Чего тебе надо, начальник? Пальцы мои?.. Так я и не скрываю, что был вчера Ну да, бухал вчера с Олегом!
А забор зачем рушишь? Прокофьев кивком указал на сломанную штакетину.
Так Олег мне друг, а его в холодильнике увезли.
Несчастный случай, отравление угарным газом?
Так сержант мне сказал, глянув на патрульного, кивнул Борщ.
А ты обрадовался? усмехнулся Прокофьев.
Иногда убийцы возвращаются на место преступления, особенно в тех случаях, когда смерть маскируется под несчастный случай. Борщ хотел убедиться, что план сработал, и патрульно-постовой сержант его успокоил. На радостях он изобразил приступ гнева, сломал забор. Но тут же получил моральный удар под дых, увидев Динского и Прокофьева. Если убойный отдел в работе, значит, несчастный случай отпадает. Теперь вот выкручивайся.
А в своей неуязвимости Борщ, видимо, сомневался. Возможно, кто-то знал о его визите к Хиксу. Кто-то, кто мог свидетельствовать против него. К тому же на месте преступления, возможно, остались отпечатки его пальцев или даже слюна на стакане. Может, он потому и не стал уничтожать следы своего пребывания, что имелись свидетели, и он это знал А может, и уничтожил. Но все равно вернулся.
Я обрадовался?! скривился Борщ. Да Олег мне роднее брата!..
Убили твоего роднее брата.
Все-таки убили?
Почему все-таки? отреагировал Прокофьев.
А не мог Олег так просто склеиться!..
Склеили?
Да проблемы у него были
С кем проблемы? Какие?
Эй, начальник, ты коней не гони! встрепенулся Борщ.
Секретная информация? усмехнулся Динской.
А хотя бы и так!