Для того чтобы вы переквалифицировали убийство, я должен сдать Свища?
Я не призываю вас проявить гражданскую сознательность Но вы должны сдать Свища!
Свищ мне ничего не говорил.
А кто говорил?
Кривой.
Значит, все-таки Кривой с деловитым видом кивнул Прокофьев.
На самом деле он и понятия не имел, кто такой Кривой, но Борщеву вовсе не обязательно это знать.
Ну да, он подъехал, проблемы у тебя, говорит. Надо решать.
Хикса убить?
Да Я правда раскаялся! Правда очень жалел!.. И к Хиксу вернулся, думал, что он жив!..
Кривого так просто не взять, да? Говорят, он плотно шифруется?
Ну как шифруется Где он живет, я не знаю, но есть одно место, где он бывает каждый день. Бильярдная на Бакинских Комиссаров его контора, он почти всегда там.
А что насчет Освальда скажешь?
С Освальдом я дел не имел.
Хикс имел.
Да Химичили они реально Но я Освальда не трогал!..
Ты нет, но отмашку его убрать дал Свищ?
Ну мог Через Кривого. Сейчас все дела через Кривого идут.
Медлить Прокофьев не стал, собрал группу, отправился на улицу Бакинских Комиссаров, но Кривого там не застал. Был утром, заскочил на полчаса, уехал и с концами. Возможно, концы эти зачищал Свищ.
Но в любом случае голову над убийством Освальда Прокофьев ломать перестал. Его ведь мог задушить один киллер, а прибраться за ним отправились другие. Сначала подъехал один, избил Освальда, затем задушил его. Экспертиза показала, что задушили его руками, а потом уже в ход пошла удавка. К чему такая сложность, Прокофьев не знал. Но, возможно, выяснит, как только возьмет настоящего убийцу. Рано или поздно это случится, а если нет, то вся вина ляжет на покойного Майского. А почему бы и нет? Не тот он человек, этот Освальд, чтобы рыть землю в поисках его истинного убийцы. А вот Гаврилова в покое оставлять никак нельзя, и дело не только в том, что этот подонок ранил Сашу Лукова. Порядок есть порядок.
Глава 5
Осень на дворе, осень в жизни. Глубокая осень, старость уже на пороге, дает о себе знать. Карамболь еще не клал челюсть в стаканчик, зубы у него хоть и вставные, но фарфоровые, держатся крепко. Но сама по себе вставная челюсть его уже не пугала, и седые волосы в порядке вещей. И ровесница-жена его бы не смущала, может, ровесница даже лучше, чем молодая красотка в постели. Аэлите ведь секс требуется, погорячей, почаще и подольше, а Карамболю и пару раз в неделю вполне хватило бы. Но ей каждый вечер подавай. И как тут не уступить, если она даже мертвого могла поднять.
А хочешь, давай в подвал спустимся? тихо, на ушко спросила она. Привяжешь меня к кровати, и делай со мной что хочешь. Пока я не стану послушной-препослушной!
А в следующий раз я тебя просто убью, ухмыльнулся Карамболь.
Понравилось ей в подвале, мягко там и тепло, и если бьют, то понарошку. А привязывал ее Карамболь не просто так, эта сучка изменяла ему. То с молодым пареньком, то со старым пнем Пентиумом. С этим пнем она даже сбежала, на карачках обратно приползла, землю под ногами вылизывала, умоляла простить. И ведь Карамболь ее простил. Не в первый, но в последний раз.
А следующего раза не будет! сказала она и нежно пощекотала языком в самом ухе мужа.
Но привяжу я тебя крепко, завелся Карамболь.
Он уже настроился идти в подвал, когда появился Лазарь.
Юрий Сергеевич, Брайтон подъехал, сказал, по важному делу.
Вот как? Карамболь взял салфетку, вытер жирные после баранины губы, швырнул ее на стол.
Вечер уже, поздно, и Аэлита создала романтическое настроение, но все-таки он вышел к Брайтону. В другой раз послал бы его подальше, но дела сейчас ни к черту.
Да я ему сказал, пусть завтра подъезжает, поморщился Лазарь.
Не надо завтра, с трудом поднимаясь со своего места, сказал Карамболь.
Лето в этом году выдалось жарким, две пули от киллера схлопотал, мог и не выжить. Сейчас уже все в порядке, больничный режим сняли. А вот постельный остался. Аэлита так хорошо стелет. Сучка ненасытная.
Лазарь Брайтона в дом не впустил, оставил его на террасе. Карамболь знал почему. Лазарь начальник охраны, можно сказать, первый человек в его свите, а Брайтон пацан не промах, на ходу подметки рвет. Ревнует его Лазарь, боится оказаться на вторых ролях. А все возможно. За Лазарем столько косяков, а Брайтон пока держит марку.
Юрий Сергеевич! Брайтон всем видом давал понять, что Карамболь для него отец родной, все преданность свою выказывал.