«У неё красивые глаза», думал княжич. В толпе к нему пристала цыганка, сверля его своими чёрными вороньими глазами.
Дай, княжич, руку погадаю!
Отпрянул Димитрий, ибо цыган он воспринимал, как детей дьявола, как нередко говаривала матушка и ключница Пелагея. Они, лишь завидев этих инородцев со смуглою кожей, начинали усиленно креститься, и глаза у них делались круглыми от страха и ужаса.
Прочь! Прочь! воскликнул молодой князь и попятился назад.
Однако красавица-цыганка, как злой гений, наступала на опешившего князя, будто, специально хотела вызвать смятение в его душе.
Беда будет, боярин! Беда с тобой приключится!
Толпа шарахалась от этих двоих, разлетаясь во все стороны. Кое-кто из торгового люда крестился. Кто-то кричал вслед князю:
Чур меня! Чур меня!
Димитрий затерялся в толпе, решив после на торговой площади отыскать свою повозку и конюха.
Святый Боже! Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй мя, бормотал князь.
Сам не зная отчего поселился в его душе страх, а перед глазами его всё ещё живым напоминанием стояла смуглокожая бестия-цыганка.
В ушах отголоском раздавалось трагичное: «Беда будет, боярин! Беда!»
Наконец, ему удалось вырваться на свободу, и с трудом князь разыскал свою повозку. Конюх Демид чистил коня, гладил его гриву. Завидев князя, он поклонился и спросил:
Где Вы потерялись? Я уж, было, думал, что вовсе не найду Вас.
Ехать пора, сказал Димитрий, Надо было сразу уезжать, как только товар лежал здесь, а я думал, что-нибудь из еды купить.
Демид показал на связку калачей.
Ну, батюшка-то Ваш любит калачи.
Любит, согласился князь, запрыгнул в повозку, Трогай!
Медленно повозка выехала за пределы Киева, благо, Центральные Ворота были открыты. Впереди простиралась огромная тихая степь с полями, засаженными колосящейся пшеницей и рожью.
Был разгар лета, как раз стояли знойные деньки, которые так часто случались на Руси. Ближе к вечеру, когда небо окрасилось в оранжевые тона из-за золота, а Солнце ярким оранжево-красным блином высветилось в центре небосвода, на дороге появился странный человек. Странность его заключалась в том, что на его плечи был накинут чёрный плащ. Он опирался на посох, и на вид ему можно было дать лет пятьдесят, потому что у него были седые волосы и борода.
Люди добрые, пробормотал странный человек, довезите меня до ближайшего поселения.
Кто будешь? спросил Димитрий.
Паломник я.
Паломник дело хорошее. И куда же путь держишь?
По монастырям. Отмаливаю грехи, ответил странный человек в чёрном.
Димитрий протянул ему хлеб
Ешь.
Человек в чёрном принял дар, пожевал немного своим беззубым ртом и пробормотал:
Благословен буди ты, молодой княжич.
Откуда ты знаешь, что я княжич?
Странник внимательно посмотрел на хозяина повозки.
А разве это не видно? Ты гордый и взгляд у тебя властный. Простой люд так не глядит. Да и одёжа у тебя изысканная, а товару много.
Вечером начался дождь, и пришлось остановиться на постоялом дворе. Димитрий уснул под грохот грома за окном, молнии яркими ослепительными вспышками прорезали целиком небо и заставляли жмуриться. Сон не шёл, Димитрий ворочался с бока на бок. А под утро его разбудил странный человек в чёрном плаще. Он казался спокойным и даже улыбался, когда смотрел на сонного князя. В руках у него было нечто в небольшом золочёном футляре-ларце. Сначала князь думал, что всё это ему снится, однако видение не исчезало.
Что это?
Димитрий попытался отмахнуться от возникшего перед ним человека.
Я говорил, юноша, что отблагодарю тебя, вот и приготовил тебе дар, спокойно ответил странник.
Сон, как рукой, сняло. Димитрий протёр глаза, взглянул на великолепной работы футляр, который перекочевал в руки его.
Уж не снится ли мне всё это, прошептал молодой князь, стараясь озвучить мои собственные мысли.
Нет, всё наяву, княжич, ответил человек в чёрном.
А ты-то кто? Уж извини, накануне я не спросил даже имени его.
Я астролог, произнёс загадочный попутчик.
Димитрий попытался перекреститься, ведь он даже слова-то такого не знал.
Кто это? с благоговением и страхом в голосе произнёс молодой князь.
Астролог, повторил странный человек в чёрном.
При этом он даже не назвал ни своего имени, ни того места, откуда он держит путь. Взгляд князя перешёл на золочёный ларец в его ладонях.