Дисциплина психоанализа была всего на год старше самого Райха. Фрейд дал ей название в 1896 году, через год после публикации своих революционных «Очерков об истерии», написанных в соавторстве с Йозефом Брейером, где он доказывал, что симптомы истерии это следствие не сумасшествия, но подавленных воспоминаний о травме; скандальность этой теории он усугублял предположением, что травмы всегда имеют сексуальную природу. Позже он отказался от убеждения в повсеместной распространенности сексуального насилия и переключился на область бессознательных фантазий и влечений, однако всё равно настаивал на главенстве сексуальности, даже когда речь шла о младенцах и детях, что сделало его изгоем в академических кругах. На момент знакомства с Райхом Фрейду было шестьдесят три года; при мировом признании, в своем родном городе он был буквально отвергнут всеми: над ним смеялись, считали эксцентриком, если не отвратительным извращенцем.
Райха особенно восхитила теория Фрейда о либидо, в которой он увидел ответ на свои поиски той самой жизненной силы. Изначально под словом «либидо» Фрейд подразумевал исключительно энергию сексуального влечения, удовлетворяемого половым актом. Со временем он начал применять его более широко в значении благотворной витальной силы, инстинктивной животной энергии, которая движет каждым человеком с момента рождения и которая может подвергнуться негативному влиянию или искажению в любой момент его развития. По Фрейду, либидо всегда стоит за любовью, страстью и привязанностью. Его точка зрения оказалась близка Райху, который в марте с воодушевлением писал в своем дневнике: «Я пришел к убеждению, что сексуальность это ядро, вокруг которого вращается в той же мере социальная, в какой внутренняя жизнь индивидуума»[11].
Со свойственной ему предприимчивостью Райх решил нанести личный визит Фрейду в его квартире по адресу Берггассе, 19, и попросить список литературы для чтения к семинару. Я годами пыталась вообразить эту встречу. Райх поднялся по лестнице в своей армейской шинели, вошел в кабинет Фрейда, похожий на подземелье, обросшее предметами старины, словно сотни цивилизаций прошли сквозь него, оставляя после себя маленькие реликвии. В этом не то музее, не то затопленном корабле царила тишина, и в центре восседал Фрейд, чуткий и энергичный, «как красивое животное», по словам Райха.
В те годы Фрейда окружали его ученики, но кому-то не хватало интеллекта, а кому-то гибкости, как, например, Юнгу: тому в итоге пришлось убить своего «отца», чьего одобрения он однажды так искал. Оглядываясь на их первую встречу с высоты 1952 года, Райх говорил, что в этом конфликтном и неравном окружении Фрейд ощущал острое одиночество, что из-за отношения к его теориям он оказался в изоляции и страстно желал найти собеседника; эту потребность в поздние годы удовлетворила его младшая дочь Анна. Райх почувствовал со стороны Фрейда интерес и даже симпатию: быть может, вот он наконец, новый протеже, одновременно даровитый и способный на преданность. Опускаясь на колени, Фрейд доставал с полок статьи и складывал их в стопку для чтения, через которую неискушенный юноша будет познавать мистическую природу бессознательного, запутанный, красноречивый мир снов, оговорок и шуток.
Спустя три с лишним десятилетия Райх всё еще отчетливо помнил изящные движения рук Фрейда, его живые глаза, приятные проблески иронии во всем, что он говорил. В отличие от других преподавателей, у которых он просил материалы для курса, Фрейд не пытался выдать себя за пророка или великого мыслителя. «Он смотрел тебе прямо в глаза. Он не вставал ни в какую позу»[12]. Сейчас, с расстояния прошедших лет, очевидно, что они оба пришли друг к другу с грузом своих желаний и нужд, как всегда бывает, когда мы встречаем незнакомца и чувствуем тягу к нему, и что безнадежность этих ожиданий найти любимого отца, найти преданного сына сыграет тяжелую роль в их дальнейших отношениях.
Чувство моментальной связи закрепилось в Райхе, когда Фрейд направил к нему пациента, а потом почти сразу второго. В 1920 году в возрасте двадцати трех лет Райх формально вошел в состав Венского психоаналитического общества, все члены которого были минимум на двадцать лет его старше. Ему оставалось учиться на медицинском еще два года. Как пишет Кристофер Тёрнер в «Приключениях в оргазматроне», это не было из ряда вон выходящим случаем (так, еще несколько участников семинара по сексуальности последовали путем Райха). В начале двадцатых психоанализ «всё еще находился на некодифицированной, экспериментальной стадии, и практиковал его только узкий круг ревнителей»[13]. Им не обязательно было иметь соответствующее образование, и, хотя предполагалось, что новые психоаналитики сами должны подвергнуться анализу, официальным требованием это стало только в 1926 году. И всё же Райх был особенным. С его талантом и горящим интеллектуальным любопытством он подталкивал психоаналитиков города к жизни. Акула в пруду с карпами так он однажды назвал себя.