Я напрягся, стараясь уследить за ходом его неторопливой мысли.
— И как часто вы фиксировали... договора?
Он пососал трубку, задумчиво выпустив струйку дыма.
— Ну... люди тут доверяют мне с давних времен. С очень давних.
— Давно вы подтверждали... в округе... последний договор, мистер Купер? Когда это было?
— Года два назад. Кстати, на мою собственность.
— Позвольте еще один вопрос. Как давно вы стали почтмейстером?
— Восемь лет назад, сынок. Давно. Почему вы спрашиваете?
— Меня достали. Тут все только и мечтают, чтобы меня прихлопнули. В этой дыре нет телевидения, и мне приходится иметь дело с идиотами, которые ничего не знают, но верят, что на Марсе живут люди. Попал я сюда случайно и теперь ломаю голову, как выбраться отсюда. Черт возьми! Пусть эта деревенщина пресмыкается перед Басси, но — не я! И мне вовсе не улыбается получить пулю от него или кого-нибудь из Хартов. Меня тошнит от всех тут, которые глазеют на меня, словно я тифозный микроб!
Остановившись, я едва перевел дух от злости. Во рту у меня пересохло, и, когда я взглянул на Кэролайн, она стояла, вцепившись в спинку стула, и настороженно смотрела на меня. Я снова повернулся к старику.
— Чем вы занимались, пока не стали почтмейстером?
— Я думал, что уже ответил на ваш последний вопрос.
— Мне пришла в голову еще одна мысль.
— Я был фермером.
— И что выращивали?
— Кукурузу. Тыквы.
— Как вы их отвозили на базар?
— Я не отвозил. Мы торговали прямо тут, в долине.
Я улыбнулся ему.
— Кто назначил вас почтмейстером?
— Когда шла война, сюда через перевал добрался человек из правительства, чтобы навербовать ребят. Но нашел только Билли Басси. Так все и получилось. Он назначил почтмейстером моего брата Донана. Когда Донана не стало... когда он умер, я написал письмо. И они назначили меня на это место.
— И официальным судьей-рикордером.
Нагнувшись к огню, он пошевелил поленья в камине.
— И все остальное. Как у Донана. Правительству был нужен тут какой-то грамотный человек...
— Объясните мне, — продолжал я. — До войны ущелье было открыто, пока... пока не произошел обвал.
По выражению его лица было видно, что он уловил мою мысль.
— Я слушаю, сынок.
— Как давно это случилось?
Он уставился в огонь.
— Несколько лет назад.
Прежде чем я успел заговорить снова, в полосе света, падающей от камина, возникла Кэролайн и сказала:
— Это было девять лет назад, мистер Купер. Еще до того, как вы стали почтмейстером.
— А теперь я хочу задать вам самый главный вопрос, — вмешался я. — Отвечайте честно, черт возьми! Я сразу же поймаю вас на вранье. Смотрите на меня, Купер! — Он дернулся, но я в упор глядел на него. — Кто убил Мелсов, вашу семью и Белчей? Кто, Купер? Что с ними случилось?
— Проклятие — на тебя и на весь твой род! — Он так сильно вцепился ногтями мне в руку, что пришлось пинком толкнуть его обратно в кресло. — Вы сами знаете, что случилось! Это вы их убили!
— Зачем, Купер? Почему?
Его лицо было искажено яростью.
— Вы ничего не знаете, — тихо сказал я. — Вы давно пытаетесь во всем разобраться, но, по сути, вы так ничего и не поняли. — Я помедлил несколько секунд. — Думайте еще, мистер Купер. Я вернусь. А вы тем временем думайте!
Снаружи донесся длинный протяжный вой. К нему подключился другой, тоном пониже. Взлаивание и подвывание стаи становилось все громче — она приближалась.
— Он спустил собак, — заметила Кэролайн. — Через несколько минут они будут здесь.
Подтолкнув Кэролайн к выходу, я обернулся и повторил:
— Вспоминайте, думайте, — потом захлопнул дверь и вслед за Кэролайн скрылся в ночи.
Собаки рыскали у подножия холма в поисках нашего запаха.