Но Глинка тоже не растерялся и ответил: -Главное, чернила не проливайте.
Голуби ворковали, нагло требуя крошек, и угрожали при отказе бомбардировкой.
Пошли вон, нахлебники! прикрикнул Римский-Корсаков: -Самим жрать нечего, -и тяжело вздохнул: -Вот и проиграли мы дипломный опус
Именно проиграли, а не выиграли, -вздохнул следом и Мусоргский: -В опере и филармонии засилие французов да итальянцев! Русским композиторам, таким как мы, вовсе не протолкнуться. И что теперь делать? Чего мы хотим?
Если не знаешь, чего хочешь, значит, жаждешь пивка! заявил Балакирев.
А ты много пива выпьешь? скептически поинтересовался Римский-Корсаков.
Это смотря кто наливает, -ответствовал Балакирев: -Пиво все будут? Ну, как говорили больные и некрасивые спартанские дети, будем скидываться!
Боюсь, нам даже на стакан пива не хватит, -заметил Кюи.
Мусоргский тяжело вздохнул: -Пиво не чай, стакана не хватит.
Воцарилась далеко не музыкальная пауза. В воздухе меж голубей витали мысли о будущем.
Ты, Милий, куда подашься? спросил Кюи.
В свое крохотное имение поеду, -ответил Балакирев: -Продолжу папенькино дело.
Значит, бухать будете, барин
Ну, я же не Пушкин да и не в Болдино еду.
Фигурой тоже не похож.
А ты, о, великий Цезарь, чем займешься? На флот пойдешь?
Пожалуй, попробую устроиться в ансамбль песни и пляски Балтийского флота, ответил Кюи.
И что ты там будешь делать?
Например, буду подавать палочку главному дирижеру.
Толково. Главное, при форме и при жалованье.
Игривая тучка навалилась на солнышко, и слегка потемнело. Голуби тотчас завалились спать в цветочную клумбу.
Я недавно прочитал в газете, -внезапно заговорил Римский-Корсаков: -Что в Америке музыканты объединяются в джаз-банду и гастролируют по стране с концертами. И деньги есть и слава.
Что за джаз-банда?
Да это просто ансамбль, исполняющий джаз!
А нам-то что с того, Коля?
Римский-Корсаков аж привстал в воодушевлении: -Так мы тоже можем создать ансамбль и ездить по стране!
Здравая мысль пришла тебе внезапно в голову! А что мы для ансамбля имеем?
Гармошку у Милия, гитару у Саши Бородина, балалайку у Модеста Мусоргского, трубу у Цезаря и мою мандолину!
И что мы будем исполнять с таким набором?
Народные мелодии и свои собственные произведения!
Солнышко отодвинуло тучку и широко улыбнулось приятелям. Компания воодушевилась. Посыпались дельные творческие предложения.
Надо шоу делать! Представляете, Милий, словно бородатый медведь, с гармошкой!
А Цезарь пусть форму оденет да с дембельскими наворотами!
И мы разоденемся пышно, с блестками!
Правильно! Публика-дура любит блистающих артистов, им кажется, что и номера блестящие!
Название нужно придумать броское, чтобы народ валом повалил!
А пусть будет джаз-банда!
Ни в коем случае! Во-первых, мы уж точно не будем исполнять джаз и, во-вторых, на слово «банда» сразу явится полиция.
Мы ведь будем играть и петь? Предлагаю назвать нас ВИА вокально-инструментальный ансамбль, например, «Богатыри земли русской».
Толково! Пусть так и будет!
Я попрошу моего знакомого из Академии художеств нарисовать нам красочную афишу.
Илюху Репина? Этот сможет.
Давайте еще Скрябина пригласим, -вспомнил про собутыльника Балакирев.
Нельзя! За его «Поэму огня» нас сразу запретят пожарные!
Кюи скептически хмыкнул: -Мы только русскую музыку будем исполнять?
Народную! В Одессе и еврейскую сыграем, а в Казани татарскую.
Так и порешили едем на гастроли, -заключил Бородин: -Все за?
Мусоргский приобнял Римского-Корсакова: -Как же здорово ты придумал, Коля! Если все пройдет успешно, мы скинемся и поставим тебе в этом самом сквере памятник.
Чтобы голуби смогли отомстить за то, что ты их гонял, -добавил Кюи.
Ну, что вы, право? -засмущался Римский-Корсаков: -Пойдем лучше готовиться к поездке.
И опять мимо пива! возмутился Балакирев.
С тем и отправился первый российский ВИА в турне по городам и весям прославлять русскую великую музыку.
Неистовый Виссарион Белинский так высказался по сему поводу: -Пять молодых музыкантов собрались в кружок и сотворили могучую кучку!
ОПУС ЛИТЕРАТУРНЫЙ
В курилке литературного клуба расселись по креслам Тютчев, Чехов и Белинский. Закурили, помолчали. В камине тихонько потрескивали дрова. Дым струйкой утекал в вентиляцию.