Мосс обычно обходила стороной владения старого Лорда, но она всегда интересовалась тем, что там происходило и никогда не отказывалась переброситься словечком-другим с работавшими там товарками: бабкой, что учила ее принимать роды, и женщинами, которых она время от времени лечила и оказывала разные другие услуги. Знахарка с готовностью выслушивала их сплетни о том, что творилось в поместье. Они все как одна ненавидели Аспена и поэтому всегда были не прочь посудачить о нем. Однако эти рассказы немногого стоили из-за пропитавших их страха и злобы. И все же среди гор домыслов встречались зерна истины. По воспоминаниям самой Мосс до того, как три года назад здесь появился Аспен, молодой господин, внук владельца поместья, хотя и был застенчив и замкнут, – «словно мешком пришибленный», как выразилась Мосс, – но на здоровье не жаловался. Вскоре после смерти его матери старый Лорд послал слугу на Рокк за волшебником: «Зачем? Разве поблизости не жил Огион? К тому же они все там колдуны в этом поместье».
Но, так или иначе, явился Аспен. Он нанес визит вежливости к Огиону, но не более того, и, по словам Мосс, больше носа не казал из поместья. С той поры внука видели все реже и реже, а теперь, говорят, он и вовсе не встает с постели. Одна из женщин, выполняя какое-то поручение, побывала в доме и болтала, будто он «слаб, как младенец, и все время дрожит». Но старый Лорд (по прикидкам Мосс ему было «лет сто или что-то около того» – старуха не испытывала ни уважения к цифрам, ни страха перед ними) просто расцвел на глазах, как они говорили: «налился соком». А один из слуг – среди челяди в поместье не было ни одной женщины – болтал своей подружке, будто старик нанял чародея для того, чтобы тот дал ему бессмертие, и, по словам мужчины, волшебник делает свое дело, кормя Лорда жизненной силой внука. Причем тот слуга не видел в этом ничего дурного, говоря: «Кто не хочет жить вечно?»
– Что ж, – вымолвила Тенар, откидываясь на спинку стула. – Мерзкая история. А что на этот счет говорят в деревне?
Мосс пожала плечами. Вновь срабатывал принцип «наша хата с краю». Деяния сильных неподсудны черни. Сказывалась еще и слепая преданность, местная солидарность: старик былих господином, Лордом Ре Альби, и кому какое дело, чем он занимается... Мосс, в общем, была согласна с ними.
– Подобный трюк, – сказал она, – связан с огромным риском.
Однако в ее словах не было осуждения.
Хэнди по-прежнему в поместье не появлялся. Желая удостовериться в том, что он покинул Обрыв, Тенар спросила нескольких крестьян, не видели ли они его, но те отвечали крайне неохотно и уклончиво. Они не желали лезть не в свое дело. «Наша хата с краю...» Один лишь старик Фан считал ее своим другом... Возможно, все дело было в том, что видел он неважно и не мог как следует разглядеть Ферру.
Теперь Тенар, нужно ли ей было сходить в деревню или просто на два шага отойти от дома, постоянно брала девочку с собой.
Ферру это нисколько не тяготило. Она не отходила от Тенар ни на шаг, будто была совсем малышкой, играла около нее и как могла помогала по хозяйству. Ее любимыми игрушками были кошачья колыбелька и пара вырезанных из кости фигурок, что Тенар нашла в сплетенной из травы сумочке на одной из полок шкафа Одна из фигурок, скорее всего изображала собачку или овцу, другая – мужчину или женщину, Тенар чувствовала, что они не обладают какой-либо магической силой, а, значит, не опасны, да и Мосс утверждала, что это всего лишь игрушки. Но Ферру считала их могучими талисманами. Она могла часами возиться с ними, разыгрывая какие-то сценки. Ферру всегда играла молча. Иногда она строила своим любимцам домики из мха и соломы с каменным полом. Фигурки хранились в сплетенном из травы мешочке, который Ферру постоянно таскала в кармане. Еще девочка научилась прясть. Она приспособилась держать прялку в обожженной руке и крутить колесо другой рукой.