Однако идея была толковой, сказал Вайс. Уверен, я бы до такого не додумался. Большой Будда очень похож на своего древнего тезку, Гюнтер. Он не только просветлен, но и наделен высшим знанием. Научись у него девяти качествам хорошего детектива. Изучи их и сделай своими собственными.
У Фрица Пабста не было ни парня, продолжал Геннат, не обращая внимания на комплименты, ни девушки, ни чего-то среднего, если вы понимаете, о чем я. Так что мы не можем все свалить на какого-нибудь бедного влюбленного ублюдка. Но и это любопытно рядом с выброшенным париком Фрица мы нашли банкноту в один фунт стерлингов. Словно она выпала из кармана убийцы.
И сколько это? спросил я.
Около двадцати рейхсмарок.
Что примерно в два раза больше, чем берут уличные шлюхи, сказал я. Так что убийца вполне мог предложить такую банкноту Фрицу Пабсту. Или Луизе. Вместо немецких денег. Не то чтобы это имело значение.
То есть? спросил Геннат.
Если убийца все равно собирался разделаться с Фрицем Пабстом, какая ему разница, сколько денег предлагать? И будут ли это вообще деньги? Пока Фриц подносил их к свету, пока рассматривал, стало, вероятно, слишком поздно.
Значит, ты полагаешь, Фриц мог солгать, что никого не подцепил?
Необязательно. Когда тебя пытаются убить молотком, не только свежий обменный курс забудешь. Все забудешь, что неудивительно. Я бы точно забыл. В любом случае это значит, что убийца может быть англичанином. Или он хочет, чтобы его принимали за англичанина. Я пожал плечами. Или банкноту обронил кто-то никак не связанный с этим делом.
На ней нашли следы зеленой краски, сказал Вайс. Той же, что была на Патентном бюро. Мы обратились в Банк Англии за информацией, но там смогли сообщить лишь то, что банкнота из партии, отправленной в банк Уэльса. Вперед нас это не продвинуло.
Ну, не знаю, сказал я. Многим немцам легче дышалось бы по ночам, окажись убийца англичанином.
Почему ты так говоришь? спросил Вайс.
Наверное, меня тревожит, что после войны мы как народ стали очень жестокими. И все еще пытаемся смириться с тем, что произошло. С нашей недавней историей.
Прозвучало так, будто история может закончиться, сказал Вайс. Но боюсь, ее урок в том, что на самом деле ничего не заканчивается. Ни сегодня, ни, тем более, завтра.
Может быть, но нельзя отрицать, что у людей появился вкус к крови и человеческим страданиям. Как у древних римлян. И, думаю, любой немец, который гордится своей страной, предпочел бы, чтобы Виннету был не из Германии, а откуда-нибудь еще.
Хорошая мысль, признал Геннат.
Возможно, наш убийца турист, приехавший за сексом, продолжал я. Берлин полон англичан и американцев, которые получают самый выгодный курс обмена и в наших ночных клубах, и у наших женщин. Нас надули в Версале, а теперь и дома надувают.
Начинаешь говорить как нацист, заметил Вайс.
Никогда не ношу коричневое, ответил я. Это определенно не мой цвет.
В Версале нас обманули не англичане с американцами, сказал Вайс. И даже не французы, а наше собственное верховное командование. Оно продало нам дерьмо про удар в спину. Чтобы самому сорваться с крючка.
Да, сэр.
Гюнтер, мне бы хотелось, чтобы ты как-нибудь встретился с доктором Хиршфельдом. Он убежден, что убийца не мужчина, который ненавидит женщин, а мужчина, который любит женщин так сильно, что хочет стать одной из них.
Тогда у него забавный способ проявлять любовь, сэр, сказал я. Мне кажется, любому мужчине, который действительно хочет быть женщиной, достаточно поступить как Фриц Пабст купить себе красивое платье и хороший парик, назваться Луизой и отправиться в «Эльдорадо». Там полно мужчин, которые хотят быть женщинами. Не говоря уже о женщинах, которые хотят быть мужчинами.
Это не то же самое, что стать настоящей женщиной, ответил Вайс. По словам Хиршфельда.
Верно, сказал я. И я, безусловно, буду изо всех сил цепляться за этот факт, когда в следующий раз заговорю с незнакомкой. Настоящими женщинами рождаются. Даже уродливыми. Остальное просто засовывание фамильных драгоценностей поглубже в буфет. Но кто знает? Возможно, убийца настолько глуп, что отрезал себе интимные части. И когда мы его арестуем, обнаружим, что у него кое-чего не хватает.
Никто не может быть настолько тупым, сказал Геннат. Ведь истечешь кровью до смерти.