Эдуард, что не трогай черную книгу не нельзя, но я не успел ты, надо читать, я
Что надо читать? Что с вами?
Я сейчас и вдруг выдохнул горячим шепотом на одном дыхании: Эдик, я кончился время пришло. Я стал книгой. Читай меня, чтобы вернуть. Оживить. И ты ты сам не пользуйся! ты чернокнижник, и я но забудь все заклинания, иначе Читай меня, пожалуйста! Мы одной крови!
Его лицо потемнело, рука ослабела, соскользнула с моего запястья. Весь он как-то уплощился, сделался как будто картонным, потом карикатурно-картонным, шире и короче, фигура начала меняться в пропорциях и уменьшаться в размерах. Ветер снова распахнул балкон.
Ощущение нереальное, как будто вдруг понимаешь, что спишь.
Мысли сбились в кучу и заскакали и я вправду начал видеть сон.
Я ищу на полке книгу. Сбоку на соседнем стеллаже слышится шелест и падает книга на пол. Падает, превращается в женщину в голубом платье и уходит. Я продолжаю искать. Не найдя своей книги, я оборачиваюсь к столу, на котором, как водится в библиотеках, лежат стопки книг. Со стола соскальзывает одна из книжек, страницы распахиваются желтоватым облачком. Облачко вырастает в гриб, затем в сутулого человека в сером костюме. Человек разворачивается, скользнув по мне взглядом и уходит. Я собираюсь уходить тоже. Оглядываю библиотеку в последний раз, в тщетной попытке уловить присутствие иголки в стоге сена. В дальнем углу под столами слышится шорох. Я наклоняюсь и вижу, как из норки в стене протискивается в комнату книга, попутно приобретая человеческие черты. Книга с женским лицом глаза голубые крыса с человеческим лицом фигура распрямляется это девушка. Она приближается, глядя мне прямо в глаза, обходит меня и распахивает дверь, чтобы исчезнуть в вечерней толпе.
Я развернулся лицом к библиотеке и увидел библиотекаря. Всклокоченные волосы, очки в медной оправе, засаленное черное платье сутана. Он пристально смотрел на меня и, поймав мой взгляд, протянул мне руку. Не то улыбка, не то просто желание ободрить что-то в его лице придало мне уверенности и я протянул руку в ответ. И очнулся.
И замер с протянутой рукой.
На полу лежал огромный старинный фолиант в темном кожаном переплете.
* * *
Ой! Что случилось? Сырбачева подняла со своих коленок и положила на стол Черную книгу. Точь-в-точь такую же, как та, что я недавно у нее отобрал.
Аааа! Он исчез! исчез! Аааа! где он? откуда-то из угла кубарем выкатился Олежка и заприседал, заоглядывался вокруг стола: Ну где он?
Он подобрал с полу упавший фолиант, обсмотрел со всех сторон, запустил на стол, схватил из вазочки печенье, засунул в рот и снова заорал:
Где он?! Что это?!
Во все стороны полетели крошки.
Вика недоуменно смотрела на него, шевеля губами. Я прислушался она повторяла выкрики Подчебучина.
Я дернул ее за книгу. Черная книжка, казалось, приросла к Викиным рукам.
Я сегодня взяла в библиотеке. Я тебе говорила.
Ты что-то прочитала, от чего он исчез. Что?
Вика уставилась в книгу:
Вот это: «Чернокнижие уб»
А не надо! я зажал ей рот ладонью. Ты же не хочешь, чтобы я тоже исчез?
Вика вытаращилась на какую-то точку в стене:
Ты что, думаешь, это я?! Ты думаешь, это из-за меня?! она медленно повернулась ко мне: Это все из-за меня.
Голос у Вики осел.
Эх, Сырбачева хоть ты и отличница, а дура-дурой. При чем тут ты? Ну прочитала что-то вслух, ну совпало это с чем-то, но ты же понятия не имела что так получится! Короче, я разберусь, не боись.
Сказал так, как будто сам в это поверил. Только почему-то мне казалось, что уже ничто не будет легко и просто. Я поднял с пола книгу и выпал в осадок. То есть, просто потерял все мысли, слова, всякое соображение и даже время. Я не заметил, как мои друзья ушли. Я осторожно трогал книгу, будто боясь обжечься. Я буквально по миллиметру изучал обложку кожа, без намека на буквы ни автора, ни названия как будто обложка у планшета. И пожелтевшая первая страница без намека на слова. И огромные буквы на третей странице:
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
* * *
В замке повернулся ключ. Я положил книгу на столик и огляделся. Мои друзья убрали осколки вазы и вернули мебель на место.
Пушкина читаешь? А руки мыл? папа исчез в ванной, пожурчал, поскрипел, постучал, крякнул и снова возник в гостиной. В нашей семье много шума означает недовольство. Я закрыл книгу и увидел сходство с нашей вечерней Книгой.