И вот я кружу моего друга по комнате, с него шапка слетела, шарф на морду наехал а я кружу и хохочу.
Олег постепенно начал оживать и подергиваться, пытаясь вырваться. И замер, уставившись в одну точку. Я проследил за его взглядом в прихожей топталась Сырбачева.
О, Вика! Какими судьбами?! Садитесь, я вам чай сделаю! выпустил на свободу Подчебучку, сделал потише музыку и умчался в кухню, настоящий шаманский чай с имбирем! Ууууу!
Когда я вернулся, неся поднос с чаем, печеньем и чем-положено, Олег играл с моей коллекцией значков, украшая ими себя, словно чешуей. Вика читала книжку. Олег приговаривал:
Диаметр одного значка равен двадцать миллиметров. Площадь одного значка равна два пи-эр в квадрате площадь Подчебучина равна итого, для полной брони
Олег, а давай ты для разнообразия что-нибудь почитаешь! Я взял с полки «Крокодила Гену» и вырвал у Олега коробку со значками.
Он послушно раскрыл книгу и сел на пол, спиной к дивану.
Я подошел с подносом к Вике сбоку, заглянуть на обложку черная. Черную книгу читала Вика.
Что читаем? я осторожно поставил поднос на стол.
Вика оторвалась от книги, посмотрела на меня прозрачным взором:
Тут про литературоведение. Не думала, что тебя такие книжки интересуют.
Ааа где ты ее нашла?
Вика качнула головой в сторону балкона:
Дверь распахнулась, балкон, оказывается, не заперт был. А там книжка. Грязненькая. Но ничего, я ее почищу и подклею. А послезавтра верну.
Извини, Сырбачева. Не получится вернуть.
Я стоял спокойно рядом, а тут резко схватил книгу и выдернул у Вики из рук.
Ты чего? у нее глаза распахнулись на пол-лица.
Да ничего. Я ее сам еще не прочитал. А вообще, эта книжка моего деда. А он не терпит вмешательства посторонних в наши внутренние дела.
Олег забормотал:
Апельсины являются основой экспорта Кампанде В одном ящике двадцать килограмм апельсинов корабль из Кампанде в Туапсе плывет девять суток Пограничный контроль Растаможка как они Чебурашку пропустили? Чебурашка спал. Тысяча тонн апельсинов разгружаются и грузятся в рефрижераторные вагоны трое суток. Итого до Москвы шестнадцать суток минимум. А если вагонов нету? Восемнадцать. За сутки Чебурашка съедает спит в уголке ящика там бумажки сколько же он какает?
Ага! Вся компания в сборе.
Мы, все трое, обалдело уставились на входную дверь. Та была распахнута настежь, сквозняк пролетел по дому, вырвался за балконную дверь, вернулся с горстями снега и принялся издевательски закидывать нас. В проеме входной двери возвышался Мефодий Маркович собственной персоной.
Когда впервые начали появляться черные книги, никому и в голову не приходило связать их с кострами святой инквизиции А ведь именно предательство книг, сожжение порождает эту особую субстанцию, наделенную волей и желаниями. Отдайте мне книгу, Эдуард! В ваших руках это зло в чистом виде.
Он шагнул в зал и протянул руку, чтобы вырвать у меня книгу. Жилы у него на запястье вздулись и я вдруг впервые подумал: «А ведь ему много лет». И отступил к окну.
Наш век время беспрецедентного предательства в отношении книг их хранят в сараях, выбрасывают на помойки, жгут из книг выпиливают безделушки как из особой породы древесины! их не читают.
Мефодий подбирался ко мне, а я все отступал, кружа по комнате вокруг стола под музыку «Войны миров».
Если бы не такие писатели, как Минор Ласточкин мир уже давно погряз бы в пучине войн и пожаров к счастью, его книги, сгорая, превращаются в простой пепел без капли черной горечи так он служит делу спасения мира
Я заметил какое-то движение и скосил глаз на Сырбачеву. Она держала на коленях какую-то книгу и быстро-быстро листала ее одними кончиками пальцев.
Отдай мне книгу, малыш Я тысячу лет не сплю ночей, жду ученика но тебе еще рано Мефодий покачнулся, мягко оседая и удивленно глядя на Вику. Клюнул носом в ее сторону, запнувшись на ходу и обрушился на пол, роняя журнальный столик и торшер. Зазвенели осколки хрусталя, запрыгали во все стороны.
Огромная фигура, распластавшись, заняла все свободное пространство в зале. Я перескочил через торшер, склонился над библиотекарем:
Мефодий Маркович! Вам плохо?
Его глаза были закрыты, я нерешительно коснулся воротника пальто. Огромная ручища схватила мое запястье какие у него огромные худые руки! и Мефодий просипел: