Лэ, Мэ, Нэ, О, Пэ, Рэ, Сэ Сырбачева, карандаш с хрустом сломался. Учительница поднесла журнал поближе, поводила носом в разные стороны, вытянула руки, откинув голову, прищурилась Ай-яй-яй! Пять, пять, пять, пять-пять и тут, на тебе! двойка! Неси дневник!
Учительница вляпала размашистую каляку в дневник, Сырбачева поплелась на свое место. Когда она поравнялась со мной, я подергал за дневник тот выскользнул у девочки из рук. Я положил раскрытый дневник на ее парту. Огромная нарядная пятерка, первая в четверти прямо, открытка! Что и требовалось доказать. Сырбачева села и до конца урока пялилась на эту пятерку, покачиваясь тихонько вперед-назад.
Мелкий вертлявый Олег Подчебучин, сидевший позади нее, тут же скопировал обалделость Викиного лица, вцепился пальцами в свои локти и стал раскачиваться вперед-назад. Ему было с чего обалдеть с этого момента он остался единственным двоечником в классе.
Книжка со страницей повиновения гораздо интересней обычных книжек. На переменке я вклеил в алгебру еще одну страничку и показал Сырбачевой новую тему. Она взахлеб прочитала про квадратные уравнения, забрала у меня алгебру и зачиталась.
Меня распирало от всемогущества. Я заглянул в медпункт, взял брошюрку про грипп, тут же на подоконнике вклеил в нее страницу повиновения и помчался в учительскую. Из дверей учительской выходила завучиха, я чуть не вписался в нее:
Валентина Дементьевна! А правда, что у нас теперь уроки по тридцать минут? я протянул ей брошюрку про грипп. Название брошюры изменилось, теперь это было «Постановление об изменениях школьного распорядка». Завуч глянула в первую страницу, развернулась и захлопнула за собой дверь учительской. Прозвенел звонок.
Я запрыгал по лестнице наверх.
Инкосин! Ты почему не на уроке? Мефодий Маркович разговаривал с каким-то дядькой, увидел меня, замахал руками: Знакомься, это писатель Минор Ласточкин, он пришел к вам на урок литературы. У вас ведь литература сейчас? Проводи писателя.
У нас литература следующим, а сейчас физика!
Ну, все равно.
Я скатился обратно вниз по ступенькам, запнулся и чуть не растянулся у ног писателя. Зашипел «Первочтение безошибочно, второчтение углубляет» у меня, похоже, за каникулы никаких своих ругательств не осталось. Мефодий Маркович замер, одна нога на весу, обернулся и смотрел нам вслед, пока мы шли с писателем по коридору. Мы повернули, я заложил руки за спину, а из портфеля у писателя выползла книжка и прыгнула мне в руки:
Вот здесь, я кивнул на дверь кабинета литературы и побежал к себе на физику.
И вот я открыл эту книжку, устроил поудобнее на коленях под партой и начал читать. И ничего не понял. Я перечитал первый абзац. Прочитал десять страниц, пятнадцать вытащил потихоньку страницу повиновения из своих запасов, вклеил и начал читать опять с самого начала. Стало гораздо интересней:
«Предисловие. Эту книжку написал очень глупый человек. Поэтому смысла в ней не ищите. Здесь нет сюжета, нет персонажей, здесь просто собраны вместе все умные слова и фразы, которые удалось выучить писателю М. Ласточкину за свою нелегкую жизнь. Учась в школе, он подлизывался к учителям ради хороших оценок. Закончив школу, он отсидел пять лет в университете, как в тюрьме, научился притворяться умным и начал писать книги, которые тоже притворяются умными, а на самом деле пустые, как барабан.»
Следующим уроком была литература.
А сейчас, дети, перед вами выступит наш гость, заслуженный писатель, член союзов и лауреат Минор Ласточкин!
Все захлопали.
Писатель прокашлялся и стал читать нам отрывки из своей книги. Читал он не думая, даже не слушая самого себя. Потому что, если бы он себя услышал он бы перестал читать. Слова-то ведь были совсем понятные:
Я знаю, что простыми словами говорят только те, кто не умеет притворяться умным. Когда такие люди меня о чем-то спрашивают я отвечаю им самыми длинными и запутанными словами, какие только помню. Поэтому меня боятся. А если боятся значит, уважают. Я самый уважаемый член в нашем союзе писателей!
Учительница смотрела на него в ужасе. Не выдержала и истерично захлопала:
Ой, как мы вам очень благодарны! Каждый ребенок теперь обязательно захочет прочитать вашу книжку! Правильно, дети?!
Дааа! с энтузиазмом подхватил наш восьмой «А».