Не видал ли ты Куккурипу? спросил странного человека Марпа.
Тот вздрогнул, сверкнул глазами и сказал:
Так-так. Уж не тибетец ли ты, нос лепешкой? Хоть и много препятствий на пути, но это не оттолкнуло тебя. Откуда ты пришел? Куда идешь? Какое дело у тебя к Куккурипе? Я хотя и живу здесь, но ни разу никого похожего на Куккурипу не видел и не слышал о таком. И он снова закрылся рукой.
Пытаясь найти Куккурипу, Марпа искал и в других местах, но найти не смог. Позже он вспомнил слова гуру и понял, что тот, кого он видел, был не кто иной, как Куккурипа. Воротившись, Марпа поклонился и сказал:
Меня прислал махапандит Наропа. Я пришел за Махамайей. Пожалуйста, обучи меня ей. И Марпа преподнес ему подарки.
Человек выглянул из-за руки и сказал:
Что-что? Да этот ваш Наропа ничего толком не знает! Что это за махапандит такой, у которого нет опыта созерцания? Смех, да и только! Хотя сам знает Махамайю и может ей научить, а не дает людям никакого покоя.
Куккурипа был доволен, хотя и пытался это скрыть.
Ну да ладно. Это я пошутил. Он пандит, добившийся таких знаний и достижений, которые трудно даже представить. Мои намерения чисты. Мы с ним обменялись учениями. И хотя он знает Махамайю, у меня тоже есть ее передача. Он искренне отправил тебя ко мне. Обучу-ка я тебя всему. Потом можешь попросить те же учения у Наропы и проверить, нет ли различий. Кстати, на пути сюда не видал ли ты двух мужчин?
Нет, не видал.
А двух птиц видел?
Видел.
А, значит, ты видел двух мужчин, принявших птичий облик.
Сначала Куккурипа провел абхишеку. Затем с помощью более великого молчания, малого молчания и изменения облика провел непосредственное посвящение в три йоги3. С помощью низкой йоги форм человек может быть приведен на путь «тонкость-четкость-сосредоточение». Благодаря глубокой йоге мантры он может быть приведен к йоге трех распознаний сути. Благодаря высшей йоге дхармы будет осуществлена связь с пятью сущностными приемами. Кроме того, Куккурипа подробно рассказал о смысле двадцати четырех главных санпаннакрам и других учений.
Марпа безо всяких препятствий завершил изучение. После этого он подготовил трапезу, чтобы выразить гуру Куккурипе свою благодарность за полную передачу этих учений. Во время ганачакры Марпа преисполнился радости и, спросив дозволения у гуру и братьев и сестер по дхарме, сложил следующую песню:
Сердечный сын всех будд,
Ваджрадхара для всех существ,
Обладатель сокровищницы тайных тантр,
Славный Шантибхадра, я почтительно склоняюсь к твоим стопам.
Когда я вижу твое тело, рушится гора моей гордыни.
Когда я слышу твою речь, я освобождаюсь от мелочности.
Когда я вспоминаю твой разум, уходит тьма внешняя и внутренняя.
Я так счастлив сейчас.
Я пришел в землю Индии из Тибета.
Я долго путешествовал.
Я попросил святую дхарму у пандитов.
Я получил святое учение линии преемтвенности.
Я коснулся ног владыки, обладающего сиддхи.
Усмирив препятствия, исходящие от людей и духов,
Я получил тантры тайной мантры, отцовскую и материнскую.
Я учитель, получивший великие устные наставления.
Славный Шантибхадра соизволил принять меня.
Я единственный сын прекрасного гуру.
Беспрепятственно прибыл я на юг Непала.
Я буддист с хорошей кармой.
Царская тантры, Чакрасамвара, кажется простой,
Потому что в короткий срок было постигнуто это святое учение.
Услышав благоприятное предсказание,
Я осознал ценность обретения человеческой жизни.
Моя пуповина была перерезана в тибетском Лходраке.
Моя хорошая карма вновь пробудилась в Индии.
Встретившись с сиддхами и пандитами,
Приняв абхишеки, разъяснения тантры и устные наставления,
Я получил благословение тела, речи и ума.
У стоп правителя дакини
Я постиг смысл трех йог.
Я встретился с матерью Великое Чудо.
Придя к отцу Все Благое,
Я отшлифовал опыт самадхи на пылком пути.
Возжегший светильник трех видов праджни,
Рассеивающий тьму трех заблуждений,
Сжигающий дрова трех омрачений,
Опустошающий бездны трех низких миров
Как добр гуру-владыка!
Как же счастлив Чоки Лодро!
Как приятно находиться вместе с братьями и сестрами по дхарме!
Марпа спел эту песню по-тибетски, и, так как там не было ни друзей-тибетцев, ни людей, понимавших тибетский язык, Дхарашри и другие друзья по дхарме подумали, уж не повредился ли он рассудком.