А ты хотел бы уехать?.. Ну, скажем, в Канаду. Насовсем. Ответь честно.
Нет, я не хотел бы. А вот одна девушка, бывшая моя, вообще Землю покидает.
В каком это смысле? Саша прищурился.
Я пересказал вкратце наш с Аней разговор. Он поморгал задумчиво и заметил, что затея дикая и что неплохо было бы мне эту девушку отговорить.
Зачем? Мне же лучше: квартиру свою профукает ко мне и прибежит.
Вот оно что, ха-ха Ну, пусть тогда, пусть.
Так мы сидели, разговаривали о всякой всячине, иногда смолкали, думали каждый о своём. Около полуночи в дверь постучали.
Да, заходите, сказал Саша.
В комнату проскользнул Боря Тёткин. Именно проскользнул: бочком, чуть приоткрыв дверь, на цыпочках подкрался к столу, вытер ладошку о старые матросские клёши и поздоровался с нами по очереди.
Санёк, выручи, пожалуйста, до четверга. Червончик хотя бы, он косился на бутылку.
Боря в районе был широко известен. Парень с чудинкой, с детства таким был. Одевался в обноски, а за пшеничными, длинными, ниже лопаток, волосами ухаживал с великим тщанием. Хрупкий, миловидный, с роскошной шевелюрой и одетый в рванину Боря смахивал на попавшего в передрягу ангела. Его смокинг, который он не менял ни на что другое (по слухам даже спал в нём), не один год вдохновлял местных фольклористов. Говорили, что первым известным владельцем смокинга был некий унтер-офицер царской армии, привёзший наряд в качестве трофея с полей Первой мировой войны: будто бы добыл его в бою при штурме похоронного бюро. Там-то якобы унтер и увидел эту красоту с атласными лацканами и не удержался: ограбил нарумяненного покойника. Спустя сорок лет дедушка Бориса Иван Рачков выторговал смокинг себе на умирало (как и многие старики, он заблаговременно готовился к собственным похоронам) у вдовы унтера-мародёра. Когда же Рачков скончался, хоронили его в другой одежде, так как смокинг был заметно попорчен молью. Спустя какое-то время бабушка Бориса подарила нарядный пиджак дурачку Николаю Сойкину, соседу по лестничной площадке. Тот покрасовался в обнове недолго: наелся на помойке отравленных крысиным ядом котлет и умер, не сходя с места. Обезображенный грызунами труп нашли через несколько дней. Сойкин был одинок, так что пришлось хоронить соседям. Скинулись, кто сколько мог. Обрядили покойного во вьетнамский хлопчатобумажный костюмчик, потому что хоронить в истерзанном смокинге, по общему мнению, было бы неприлично. Мать Бори, которая принимала активное участие в похоронных хлопотах, прихватила из морга пакет с вещами покойного и одарила раритетным одеянием сына.
В пятницу после работы я с парнями отправился на «Пятак» так мы называли уютное местечко в начале аллеи, что выходила на улицу Лизы Чайкиной. Давно не бывал в компании, решил немного развеяться. Собралось нас человек десять или, может быть, больше. Тут же с нами устроились и Галя Заимка с Леной Пономарёвой местные бутлегерши. И нам, и им удобно. Пили портвешок, смеялись, кое-кто даже пританцовывал.
Я сидел на краю скамейки, думал о своём, однако заметил, что все как-то разом притихли. К нам подходил капитан милиции. Осанистый, упитанный брюнет лет сорока двух-трёх. На благообразном лице пунцовели полные, чувственные губы. Чуть позади него переминались трое дружинников.
Здравствуйте, ребятки! поприветствовал нас капитан. Отдыхаем? Ну и молодцы! Молодечики!
Он спросил Семёнова:
Андрюша, справку с работы принёс?
Так точно, Гаврилыч, Андрей сунул руку во внутренний карман куртки, как вдруг, сделав кульбит через скамью, ломанулся в кусты. Дружинники и моргнуть не успели. Стояли, поглядывали на капитана виновато. Народ смеялся.
Ё-моё, ну что ты с ним будешь делать? Ей богу, как дитё малое, журчал милиционер, цепким взглядом пробегая по лицам. На мне взгляд остановился. У нас, я смотрю, новенький появился.
Не новенький, сказал я, давнишний. На Яблочкова прописан.
Фамилию не подскажешь?
Дьяконов.
А зовут? Если не секрет
Я назвался.
Дмитрий, Дима, покивал капитан. Очень даже хорошо, да-с А я участковый ваш Голованов Виталий Гаврилович, он чётко, будто отдавая честь, приложил ладонь к груди. Что ж вот и прекрасно, познакомились, можно сказать. Да, чуть не забыл голова садовая: ты, Дима, где трудоустроен-то?
На «Красной Баварии».
Да ты что! ужаснулся капитан, вытаращив и без того выпуклые бледно-голубые глаза. Ну всё кранты! Как пить дать обанкротится заводик! Половина Петроградской уже там подвизается