Дед, а почему у тебя на иконах один Бог, как бы, добрый, а другой, что в комнате мм сердитый (Михаилу хотелось сказать злой, но он не решился). На одного и смотреть приятно, а на другого глянешь из темноты страшновато становится
Ну так те иконки, что на кухне, Валя недавно из цервы принесла, а энти, что в комнате я уж и не помню, когда у нас появились, от деда что ли достались. Много им времени, им годков-то больше, чем мне.
А церковь в Боровом есть?
А табе церковь-то к чему? Откуда интерес?
Так бабушка куда-то ж молиться-то ходила?
Да бегали бабы раз-другой в неделю. Ты и это запомнил?
Михаил этого не запомнил, он просто об этом ничего и не знал, но как-то ж ему надо было расспросить деда про церковь в Боровом, хотя по интонации он понял, что деда церковь не очень-то интересовала.
Церква наша долгое время закрытая стояла. Почернела вся без ремонта. Рушиться начала. Потом уж, не сразу, разрешили её открыть, да уж там много что не в порядке было, полы местами просели, балки Снова закрыли
А ты в церкви был? спрашивает Михаил.
Был и я пару раз. Церковь-то в Боровом деревянная, старая, последний раз уж в неё и не пустили купол там что-то или крыша сгнили напрочь Я уж и не помню. Вот её тады опять-то и закрыли. А потом и батюшка помер, и годков этак три-четыре никого не было. А уж потом из Новосибирска кто-то приезжать раз в неделю стал, да домик, что напротив воинской части, снял там крест сейчас на доме есть, легко найдёшь. А уж позжа и сам переехал, дом ему купили на той же улице, хороший дом пятистенок! А вскоре и матушка перебралась, говорили, что церкву будет кирпичную ставить, да жена у него хворая была, за год до нашего отъезда с Валюхой умерла Н-да Батюшка тогда запил, в молельный дом редко показывался, бабы сказывали, а уж правда или нет того не скажу. И стройка-то тогда вроде как прекратилась Я как-то не интересовался, дел своих хватало
А где она стоит? интересуется Михаил.
Церква что ли?
Ну да
Ты ж в кино с Колькой и Серёгой бегал, кода у нас летом был?
Да, несколько раз.
И что не видел?
Не-а
Так на пути в клуб мимо церквы как раз и ходили, она там справа по дороге, чуть не доходя перекрёста, только не в первом ряду.
Михаил мысленно прошёлся по тому переулочку, что связывал все четыре больших улицы Борового, и действительно вспомнил крупное, очень чёрное разрушающиеся здание. Только никакого купола там уже не было, да и крыша провалилась.
Дед, а ты пьющему человеку доверил бы тайну? спросил Михаил.
Чево?
Ну, дело серьёзное, информацию важную, тайну
А, в этом смысле, дед немного помолчал, спать-то ныне будем, тебе ж с утра в поездку.
Да я уже привык мало спать, рано вставать. Пока уроки приготовишь уж два часа, а электричка из Голованово до Перми в шесть пятнадцать, а домой из училища редко, когда раньше девяти вечера возвращаешься, это когда уж последней пары нет, как раз к девяти, а так позже. Только по воскресениям и отсыпался. Там уж часов до двенадцати подушку давил.
Про тайну, значит Нет. Пьющему и дела бы не доверил, и тайны бы не открыл. Даже малой Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Вот случай у меня был
6
Михаил знал, что дед слыл хорошим рассказчиком и случаев интересных знал кучу. Предчувствуя интересную историю, он уселся на диван, положил подушку под спину, и укрыв ноги одеялом, замер.
Весной раз нам заказ крупный в кузню пришёл: лемехи к плугам новые выковать да на основу заново заклепать, лемехи уж у мастерской стоят, а мы всё за работу-то никак не примемся.
А был у меня в то время знакомец один, мужик моложавый, на лицо, как артист, красивый да без дела долго шлялся, а тут в кузню-то и попросился, мол, к делу пристать желает.
Работал справно, ничего дурного сказать не могу, только работал он до того момента, пока ему рюмочка в рот не попадала, а уж коль попала неделями по улицам гулял, песни орал да бабу свою побивал. Так- то Он тогда за день-то до работы энтой и запил.
День стоим, ждём, другой. На третий с Николаем, помощником моим, пошли его на улице ловить. Уж только к вечеру его у околицы и словили, да связанным в кузню уж силком волокли. Тут же к верстаку и приковали до утра, чтоб не сбёг да к утру-то протрезвел. А уж с утра горны разожгли, да железо калить начали да на наковальню бросать, а Лёху-то (вспомнил только, как его зовут), Лёху-то к наковальне ближе перековали да щипцы дали, чтобы, значит, жалезо с горна хватать да на кузню подавать. Раз он жалезку обронил. Другой. На третий только на наковальню-то положил тогда