Вдоль забора сильно разрослась малина и спускалась с этого пригорка в большой лог справа от Рыбачего. На турбазе ни души. Только там, у воды, теперь уже есть деревянный причалик, и стоят три голубенькие вёсельные лодки, да пацан какой-то плюхает ногами по воде.
Михаил проходит по турбазе и находит только одно старое здание от того посёлка, что был здесь раньше остальных и след простыл, подходит и садится рядом с мальчишкой лет двенадцати.
Мы ещё не работаем, папка приедет завтра. Ключи у мамки, где мамка не знаю, выдаёт тот заученную фразу.
Понятно. Я Михаил, а тебя как зовут.
Фёдор я, а что надо?
А давно здесь это турбаза стоит?
Давно, я уже третье лето здесь жить буду, а она и раньше была, отвечает Фёдор, глядя в глаза Михаилу. А что надо-то?
Я здесь раньше бывал, деревенька на этом месте маленькая стояла, и знакомый дед жил в крайнем доме
А-а-а не дослушав Михаила, тянет Фёдор, это тебе к мамке. Мама! кричит он куда-то в сторону. Ма-а-а!
С ближнего к воде домика выходит уже немолодая женщина и смотрит в сторону затона, приложив к глазам руку козырьком:
Тебе чего, Фёдор?
Мне ничего, а вот этому какого-то деда надо! не оборачиваясь, кричит Фёдор.
4
Солнце уже клонилось к закату. Михаил вспомнил, что на дачах уже ужин и заторопился в обратный путь.
Уже по дороге на дачу Михаил вспоминал не долгий разговор с хозяйкой туристической базы.
Н-да Пять лет, а сколько перемен. Посёлка нет.
В ту зиму, когда Михаил переехал из большого Новосибирска в маленький городок Ангрен, что стоял у подножия пика Шахтёров в Узбекистане, кроме деда в посёлке умерло ещё трое мужчин, и оставшиеся без мужчин семьи переехали в Береговое. А про деда хозяйка туристической базы вообще ничего не слыхала. Больше узнать что-то о деде было не у кого: ни дату, когда он умер, ни где его похоронили.
Территория сначала отошла к одному хозяину, а потом уж её взял в аренду некий строительный комбинат, интересы которого эта женщина со своим мужем сейчас здесь и представляла. Да, она слышала о каком-то посёлке, но даже она его здесь уже не застала, только один домик, что у реки, остальные продали на дрова ещё прежние хозяева.
Рядом с обоих сторон тоже уже строились туристические базы, но ещё не были достроены и стояли временные небрежные отгородки из чего попало.
Значит, через год-два здесь народа будет, как гороху, и кто-нибудь из них да набредёт на секретную землянку, а, значит Значит, с иконами всё надо решить, как можно быстрее, то есть этим летом.
Шёл и думал, что плана у него нет никакого, и посоветоваться он ни с кем не может. Ведь тогда он нарушит данное деду слово никому, кроме того человека (священника), об иконах не рассказывать и землянку не показывать
«Целуй крест с мыслями чистыми, с верою, что сохранишь заклад, да кому надо в своё время и передашь, а я молитву-то читать и за себя, и за табя стану» всплывают в памяти слова деда Семёна, что жил тогда на Рыбачем острове, сказанные им в предпоследнюю встречу рядом с землянкой в тот вечер, в который Михаил и раскрыл секрет этой землянки, точнее, что в ней-то и скрыт большой схорон с древними иконами, принадлежавшими когда-то церкви, которая была затоплена при заполнении Обского водохранилища.
«Сёдня мы ещё вдвоём с тобой об энтом знаем, а завтра-то ты один только знать будешь Вот как оно получается» говорил дед Семён в последнюю встречу.
Как так, дядь Сень? спросил тогда ещё маленький Мишка.
Сядь, время на всякие каки у нас уже нету. И других нет Да если б и были, то ужо не успею. Успокой меня, старика, да я с миром-то и пойду
Куда?
Туда» дед Семён тогда медленно поднял голову и долго-долго смотрел уже в ночное небо.
Вот и остался Михаил один на один и с тайной, и с тем, что пришло время сдержать обещания, данные им деду, но как?
5
Этот вечер Михаил мог бы вполне обоснованно назвать вечером воспоминаний. Только улеглись в памяти две последние встречи с дедом Семёном, что с Рыбачего острова, как в памяти всплыл последний вечер с его родным дедом Семёном, когда они уже оба укрылись одеялами, но ни деду, ни Михаилу не спалось.
У деда в квартире несколько небольших иконок. Три маленьких стоят на полочке на кухне. В зале однокомнатной квартиры ещё три иконки небольших размеров, но они старенькие, уже более с блёклыми, выцветшими ликами.