— И я не ошибся?
— Нисколько, — кивнул Пэл. — В подтверждение расскажу вам, почему я здесь.
— Жду с нетерпением, — признался Кааврен.
Пэл улыбнулся своей милой улыбкой. Она пробудила множество приятных воспоминаний, и Кааврен понял, что Пэл воспользовался ею именно для этих целей.
— Я пришел к вам, — продолжал Пэл, — честно признаться, за кое-какой информацией.
— Буду счастлив помочь, — отозвался Кааврен, — отвечу на любой ваш вопрос, если только он не имеет отношения к информации, которую я поклялся хранить в тайне.
— Конечно, — заверил его Пэл.
— Ну так о чем вы хотели спросить?
— Меня интересует состояние дел при дворе.
— Состояние дел при дворе? — переспросил Кааврен. — Рассказывать о нем вам? Можно подумать, что вы император. Нет, не спрашивайте, почему я так выразился, а лучше ответьте: с чего это вы решили обратиться именно ко мне?
— Ну а почему бы и нет?
— Потому что, дорогой Пэл, если бы у меня возникли какие-нибудь вопросы о дворе, я сразу отправился бы к вам.
— Ах, у вас прекрасная память, мой друг, но вам явно неизвестно, что происходило со мной в последнее время.
— В последнее время? Вы правы, я только знаю, вы теперь изучаете искусство Доверительности.
— Знаете! — сказал Пэл. — Но вы не понимаете, что человек при этом перестает интересоваться мирскими проблемами.
— Как? — вскричал Кааврен. — Неужели вы не в курсе того, что происходило в Империи последние пятьсот лет?
— Почти, — кивнул Пэл. — До нас доходили слухи о стычках на севере, и мы слышали о войне на море, которая шла на западе, но в остальном…
— В остальном?..
— Ну, мы остаемся внутри наших стен. За Крылом Атиры, практически вне пределов дворца, и очень редко их покидаем, да и не все новости до нас доходят. Вы и сами, наверное, заметили, мы почти не встречались.
— Верно, — согласился Кааврен. — Я обратил на это внимание.
— Значит, вы все понимаете.
— Да. Ну, друг мой, задавайте свой вопрос.
Некоторое время Пэл молча изучал лейтенанта, а Кааврен многое бы отдал, чтобы узнать, какие же мысли занимают изворотливый ум йенди. Затем Пэл сказал:
— Что вы думаете о настроении его величества, Кааврен?
Кааврен нахмурился:
— Его настроении?
— Да. Очень бы хотелось узнать.
Кааврен чуть было не спросил почему, но вовремя вспомнил, что его старый друг наверняка постарается уклониться от прямого ответа.
— Мне кажется, в последнее время его величество пребывает в меланхолии.
— Меланхолии?
— Да, я бы выразился именно так, Пэл.
— А вам известны причины?
— Причины? Друг мой, вы говорите так, словно я министр. Уверяю вас, я всего лишь лейтенант Гвардии его величества — и, более того, занимая эту должность почти пятьсот лет, предполагаю остаться на ней еще пятьсот пятьдесят, а затем, вне всякого сомнения, меня произведут в капитаны и пожалуют Орденом высшего дворянства, после чего я смогу выйти в отставку и жениться на дочери мэра какой-нибудь деревушки на северо-востоке.
Буду получать доход в размере двух пенсий и начну создавать семью так же старательно, как ранее насаживал на шпагу всякого, кто критиковал мои манеры. Когда это случится, я стану, вне всякого сомнения, интересоваться слухами из столицы и благодаря им буду знать о том, что происходит в голове его величества, гораздо больше, чем знаю сейчас. Ну по крайней мере, мне будет так казаться. А это почти одно и то же, если ты далек от политики, как сельский дворянин или лейтенант Императорской гвардии.
Пэл выслушал монолог Кааврена — который определенно получился самым длинным из произнесенных им вслух за последние несколько десятков лет — с печальной улыбкой.