Когда тиаса закончил, Пэл сказал:
— Подождите, Кааврен, цените ли вы нашу старую дружбу?
— Боги, Пэл! Как всякий человек, лишенный будущего, я уже довольно давно, точно старик, живу прошлым, а наша дружба — лучшая его часть!
— Ну тогда, ради дружбы, не можете ли вы быть со мной более откровенным? Вы каждый день проводите долгие часы рядом с его величеством, и мне прекрасно известно, что ваш ум никак нельзя назвать самым бесполезным в Империи; у вас наверняка есть представление о том, что происходит в его сердце.
Я не расспрашиваю о государственных тайнах, Кааврен. Расскажите лишь то, что вы можете рассказать, не нарушая запретов собственной совести. Но мне и правда надо знать, и нет никого, кроме вас, кто мог бы просветить меня. Откройте свою душу, старина, и поделитесь со мной тем, что вам известно или о чем вы догадываетесь.
Кааврен глубоко вздохнул. Хотя прошедшие годы ожесточили его сердце, тиасу тронули слова одного из тех немногих людей, которые были ему дороги и напоминали о счастливейших днях жизни.
— Насколько мне известно, его величество встревожен — большое число наследников я депутатов сообщили, что не смогут участвовать во Встрече провинций. А она, как вы, несмотря на свою изоляцию, слышали, должна определить величину налогов для следующей фазы.
Глаза Пэла неожиданно засверкали, и Кааврен понял, что йенди получил именно ту информацию, которая его и интересовала.
— А-га, — сказал Пэл, — значит, он обеспокоен.
— Мне так кажется. И это заставило его заняться государственными делами, что не очень-то просто для нашего феникса.
— Да, да, — задумчиво проговорил Пэл. — Вы правы. Должно быть, все так и обстоит.
— Вас это интересовало, друг мой?
— Да. Всего несколько слов объяснили многое. Жаль, я не могу вам рассказать, как невероятно вы мне помогли.
— И все же, — заметил Кааврен, — удивительно, почему именно сегодня вы пришли ко мне, чтобы задать свои вопросы?
— Почему сегодня? — переспросил Пэл. — А сегодня произошло нечто необычное?
— Несомненно, — кивнул Кааврен. — Вы пришли меня навестить. А это не просто необычно, а беспрецедентно!
— Тут вы правы.
— Естественно, поэтому я и пытаюсь понять причины, мой добрый Пэл.
— О да, согласен.
— И вы их объясните?
— Конечно, причем немедленно.
— Слушаю с нетерпением.
— Так вот: вы ведь понимаете, на чем построена Доверительность?
— Откровенно говоря, мой дорогой Пэл, не совсем.
— Тогда мне следует рассказать вам о нашей Академии.
— Прекрасно, я слушаю.
— Здесь, во дворце, есть небольшое здание, рядом с Крылом Атиры, где в смирении живут те, кто изучают Доверительность под руководством мастеров из Дома Иссолы. Периодически некоторые известные — уточню для вас, Кааврен, это означает богатые — аристократы чувствуют, что им нужен человек, которому они могли бы довериться, довериться полностью, без малейших колебаний. В таких случаях один из нас, а иногда даже мастер, соглашается занять предложенную должность во славу Академии и, добавлю, для собственного продвижения. И хотя с подобными просьбами к нам приходят многие, нет ничего более важного, чем обращение самого императора. Кстати, из-за этого и возникла Академия в пятом цикле.
— Однако, мой добрый Пэл, последние пятьдесят лет, с тех пор, как ушел на покой герцог Уэллборн, его величество обходился без услуг его доверительности.
— Так обстояли дела до сегодняшнего дня, дорогой Кааврен. Как вы, наверное, догадываетесь, это вызывало немалое беспокойство — в нашем ордене насчитывается сорок один человек. Возможно, на одного из нас будет возложена огромная честь.
— Да, понятно.
— Ну а понимаете ли вы, что Академия — а мы называем ее именно так — напрямую финансируется Империей?
— Нет, не знал.