Мне, честно, стало не по себе, даже страшно.
Бохрад, жертва из нас ты.
На что он, посмеиваясь, отвечает:
Конечно, конечно, но судя по тому положению, в котором ты сейчас находишься, твои слова звучат как-то неубедительно.
Я, конечно, попросил отпустить меня, обещал забыть об этом, но куда там. Чувствую, что одним сидением в связанном виде мне не отделаться. И точно! Бохрад усаживается сбоку, берет тарелку, ломает в нее маленькими кусочками хлеб, обильно посыпает его черным и красным перцем. Я особо подчеркиваю обильно, значит очень много. Затем заливает все это маслом он под столом специально бутылку прятал, мерзавец! Все это тщательно перемешивает. Берет вилку, насаживает на нее кусочек хлеба и протягивает мне. Я отворачиваюсь, категорически заявляя:
Я это есть не буду!
Он ухмыляется и отправляет этот кусочек себе в рот! Я в шоке наблюдаю, как он его, не морщась, пережевывает и глотает. Такое было впечатление, что перец ему нипочем.
А теперь твоя очередь, он подцепляет следующий кусочек и встает. Рот откроешь или помочь?
Я мотаю головой, всячески стараюсь уйти от его угощения. Тогда он зажимает мне нос и терпеливо дожидается, когда я вынужден буду открыть рот, чтобы дышать. В общем, он засунул мне в рот хлеб с перцем, и закрыл его, предупредив:
Будешь выплевывать, я тебя всю ночь кормить этим буду.
Превозмогая весь ужас предстоящих мне мучений, я принимаюсь жевать.
Шарух замолчал, воспоминания давались ему нелегко.
Это ужасно посочувствовал Эрни. Как ты это пережил?
Знаешь, когда я начал есть, думал, расплачусь, до чего унизительным мне все это показалось. Каждую секунду ждал я, когда во рту появится нестерпимое жжение. А оно все не появлялось, хотя вкус перца я все же чувствовал. Я проглотил этот злосчастный кусочек, и, недоумевая, посмотрел на Бохрада. А тот улыбнулся, похвалил меня за примерное поведение и, присев, нацепил на вилку следующий кусочек хлеба. В общем, скормил он мне все свое угощение. Эрни, я не переживу такого позора. Так унизить палача! Знаешь безболезненный способ совершить самоубийство?
Шарух, ты серьезно?
Шучу! Шарух рассмеялся. Но от пережитого меня все еще трясет. Он потом начнет мне всяких насекомых в еду подкладывать Эрни, мне с ним еще две недели жить! Я в ужасе!
Это ты мне говоришь, а сам наверно уже придумал, как отомстить ему за унижения?
О у меня вся ночь впереди. Он еще не раз пожалеет о содеянном. Минутку, ко мне стучат. Чего ему еще надо?
Шарух не стал отключать браслет и Эрни хорошо все слышал. Шарух подошел к двери и отодвинул засов.
Ты чего теперь всегда от меня запираться будешь? поинтересовался Бохрад.
А ты, смотрю, осмелел Зачем пришел?
Вот тапочки принес. Клей в столовой убрал, больше не прилипнешь.
Бохрад, ты так не наглей. Я ведь и разозлиться могу. С тебя еще за побег причитается.
Сочтемся, приятель, не переживай. Можешь не запираться, Музей не подожгу, и ночью пугать не буду, честное слово.
Проваливай уже.
Спокойной ночи!
Шарух облегченно вздохнув, вернулся на свою кровать.
Эрни, ты здесь?
Да, я все слышал.
Я не знаю, что я ему завтра устрою! Ох, познает он райское наслаждение через адовы муки! Ох, попляшет он у меня! Точно! Заставлю его ходить по углям! А что? Будет весело. Эрни, приходи, и тебя научу.
Хорошо, приду, а во сколько?
Думаю, к десяти с костром управлюсь. Будем на поляне, где ты нас драться учил. Еще картошки напеку
А ты уже все от стресса отошел? К самоубийству не тянет?
Скажешь тоже, Шарух улыбнулся, я просто не ожидал от него ничего такого. Весь послушный из себя, а сам волк в овечьей шкуре! Так я жду тебя завтра? Без тебя не начнем.
Приду, приду. У тебя все?
Все, спокойной ночи, Эрни!
И тебе спокойной ночи, Шарух.
Глава 2
Картофель и апельсины. Везде: куда ни глянь
На следующий день к обеду, все трое сидели у затухающих углей и с удовольствием ели печеную картошку. Испытание по хождению по углям прошло успешно для каждого из них, а для Бохрада неоднократно успешно и потому настроение у всех было отличное. И когда ничто не предвещало каких-нибудь перемен, у Шаруха запиликал браслет.
Извините, это охранник, уведомил Шарух и, встав, направился к Музею.
Эрни и Бохрад остались вдвоем.
Как давно я не ел печеной картошки с солью, восторженно проговорил Бохрад, с самого детства.