Девушка натянула поводья Серебринки, когда они оказались на берегу моря. На юге тьма застлала все небо.
Бенши приземлилась и приняла человеческий облик, рядом с ней плюхнулся Котик.
Хог несколько минул молча сидел на коне и дышал запахом моря.
— Кто это был? — спросил он наконец.
— Хозяин тьмы, — ответила Рыжая, склонив голову, чтобы поправить что-то в упряжи кобылы, растрепавшиеся волосы закрыли ей лицо.
— А кто ты такая? — Хог тщетно пытался заглянуть девушке в лицо.
Он оглянулся на удивленный возглас Дорна. Их окружали молчаливые темные фигуры, в них было что-то схожее во всех.
Бенши со всхлипом оказалась в объятьях Котика. Алди и сам был испуган.
Рыжая медленно откинула волосы с лица.
У Хога сжалось сердце, он уже все понял.
— А я — кельди. Такая же, как они, — она обвела рукой темные силуэты.
От каждого слова у человека мертвело сердце.
— И я вовсе не человек. Меня нельзя просто любить. И я не могу любить никого. Как никого не любитосень .
Северянин соскочил с коня и кинулся к девушке, но его руки ухватили только дуновение ночного ветерка, в волосах запутались сухие листья.
Кельдирки закружились вокруг с мягким смехом и шорохом.
Хог рухнул на колени и сжал в руках песок и тонкую траву.
— И одна и вторая!
Так ведь не может быть, не может девушка, за которой он прошел столько, оказаться незнамо кем. Впрочем, вполне знамо. Только Рыжая теперь как бы не существовала для него. Осталось только то, что он сам придумал о ней. Теперь понятно, откуда эта неведомая магическая сила, встретиться с которой ему предсказали руны.
Мысли крутились, как разлетевшиеся кельдирки.
Хог открыл глаза и встретился взглядом с Рыжей, она стояла рядом с ним на коленях.
— Зачем ты так со мной? — голос звучал жалко, славные предки поперхнулись брагой в посмертии. — За что вы так не любите простых смертных, мы же не игрушки. И если вы все бесчувственны, то мы-то нет.
Если бы не проклятая темнота, Хог готов был поклясться, что глаза кельди подозрительно блеснули. Рыжая встала, отряхнула песок с колен. Северянин поднялся гораздо тяжелее. В груди глухо ухала пустота.
Гривастый подошел к человеку и положил голову ему на плечо. Северянин машинально потрепал жеребца по шее.
— Пора мне домой, наверное. Что-то загостился я у вас тут.
— Но не стоит уходить, не завершив всех дел, — сказала Рыжая.
— И какие же у меня остались здесь дела?
— Ну, во-первых, не стоит оставлять эльфам меч, а во-вторых, не мешало бы помочь вернуть Дорну лук, наследие предков все-таки — Великий Черный лук.
Глава 6
ЭЛЬФИЙСКИЙ БАЛ
Сидя на дереве, как какой-нибудь распоследний эльф, Хог размышлял. Разные зверюшки, а также мелкая нечисть, шуршали в кроне, наблюдая за северянином, но, судя по спокойствию Гривастого, пасшегося под деревом, ничего опасного вокруг не было. Гораздо больше, чем окружающий мир, Хогу причиняли беспокойство собственные мысли. Уже не впервые за последние несколько месяцев северянин не знал, что ему делать. Он больше не обижался на Рыжую. Осталась только какая-то глухая глупая обида на собственную судьбу. Вечно получалось так, что он выбирал не ту дорогу.
Хог достал листок со стихами, который хранил с той самой ночи, когда, как он считал, он избавил Рыжую от проклятия.
Мне не остается ничего.
Кроме как просто слушать.
Сумерки разбавляет зелень луны.
А мы танцуем в пламени дождя
Танец с осенними листьями
И слушаем песню осеннего ветра.
Что, пролетая мимо, треплет мне волосы...
Теперь эти слова стали вполне понятны. Их не мог написать никто, кроме кельдирка. И все: Эльф, Дорн, Волчонок — они знали, они всё знали...
Хог спрыгнул с дерева. Соловый поприветствовал его коротким ржанием.