Между тем в городе творилось что-то страшное, своими предсказаниями колдунья пробуждала в людях самые низменные чувства. Сыновья убивали отцов ради наследства, матери душили детей в колыбелях — каждый ведь думает когда-нибудь о чем-то таком страшном.
— Только я поздно спохватилась, — оттого, что Бенши рассказывала это ровным голосом, не меняясь в лице, было еще страшнее. — Я подстерегла ее однажды и попыталась убить, но мне это оказалось не по силам.
Она наложила на меня проклятье, теперь я перед каждым полнолунием должна превращать какого-нибудь несчастного в коня и приезжать к ней, чтобы она дала мне новый приказ. Мне не удалось попасть к ней, но она до сих пор ждет. У меня есть время свободы только тогда, когда луна стареет, но как бы далеко я не забралась, проклятие тянет меня обратно к ведьме, я превращаю того, кого найду, в коня и еду к ней.
Эсти замолчала.
— Сегодня тебе тоже надо быть у нее? — спросила Рыжая.
Бенши кивнула.
— Я думаю, что знаю, что делать. Дорн, принеси, пожалуйста, уздечку.
Алди кивнул.
— Что ты задумала? — спросил Хог.
— Сейчас узнаешь.
Вернулся Котик с уздечкой.
— Дорн, ты не против побыть конем в эту ночь?
— Нет, если магия подействует.
— Подействует, не волнуйся. Бенши, ты отправишься на зов, а мы последуем за тобой.
Бенши натянула на Котика уздечку. Сначала ничего не происходило, а потом алди стал меняться и превратился в коня, если так можно было назвать это существо. У коня были большие кожистые крылья, когтистые лапы и клыкастая пасть.
Рыжая махнула руками, что-то прошептала, и Дорн превратился в обычного коня рыжей масти.
Хогу стало интересно, как выглядел он сам в лошадином облике.
Рыжая и северянин оседлали Гривастого и Серебринку. Бенши вскочила на своего скакуна. Котик, встав на дыбы, заржал и скакнул вперед. Они тоже пришпорили лошадей.
Конь ведьмы несся по воздуху, он почти исчез из виду, когда они выехали из конюшни.
— Быстрее! — вскрикнула Рыжая, направляя Серебринку между домов.
Лошади неслись изо всех сил, но догнать Бенши не удавалось. Ведьма вновь направлялась в лес. Хог сказал о единороге, который мог спутать их планы, но Рыжая ответила ему, чтобы он не волновался, кельдирк не появится.
Лес сейчас был темен и враждебен. Но, промчавшись сквозь него, Бенши направилась куда-то дальше в горы. Она спешилась у какой-то расселины, в которую не проникал ни один луч лунного света, оставила Дорна, а сама вошла во мрак.
Хог и Рыжая бесшумно подъехали к расселине и, оставив лошадей рядом со взмыленным Котиком, последовали за Эсти.
Расщелина превращалась в проход внутрь скалы. Некоторое время они шли в полной темноте, потом впереди забрезжил слабый зеленоватый свет, проход заканчивался довольно большой пещерой. Хог и Рыжая затаились у входа в густой темноте.
Зеленоватый свет тек от стоявшего посреди пещеры каменного гроба. Крышка была слегка сдвинута в сторону, зеленоватое сияние, подобно туману, переливалось через край и мягко стелилось по полу, однако свет не проникал во все углы. У гроба замерло несколько темных фигур, одна отличалась огромным ростом. Бенши стояла чуть в стороне. Она что-то тихо сказала. Начало разговора они пропустили.
Ответил девушке некто закутанный с ног до головы в плащ.
— Ты не можешь противиться моей воле, девчонка.
Из-под полы плаща высунулась рука, и костлявый палец уставился на Эсти. Девушка вскрикнула и, обхватив себя руками, рухнула на колени. Хог скрипнул зубами.
— Я же пришла!
— Слишком поздно.
Тело несчастной ведьмы забилось на полу.
Хог сквозь ярость почувствовал, что Рыжая изо всех сил сжимает его руку, но это не была попытка удержать. Девушка сама едва сдерживалась, ее лицо как-то странно застыло, расширенные глаза смотрели в никуда, зрачки светились чистым голубоватым светом. Северянину стало не по себе.
— ...