А то, чему меня учит Рыжая, — высшая магия, она может подчинить себе все, даже кельдирков, как, впрочем, и других стихийных существ. Я многого не понимаю и просто делаю то, что говорит Рыжая. Но иногда мне становится страшно.
Хог сжал плечо юноши, стараясь поддержать его. Ему с ужасом вспомнилась бенши. Скорее всего, это будет он. Неизвестно, что за магию плетет Рыжая и почему она сама не хочет вызвать единорогов.
Они вместе вернулись в крепость.
Перед домом Эльфа сидела большая черная волчица, она лениво оглядела подошедших, довольно дружелюбно обнюхала с Арха. Из дома вышла женщина. Она остановилась рядом с волчицей и почесала ее за ухом, потом подняла глаза. У нее были большие округлые глаза желтого цвета, нос с горбинкой и длинные черные косы. Хог сразу понял, что перед ними Нидьяр, тетя Эльфа. Волчонок и Ястребок очень на нее походили.
— Андер, тебя давно ищет отец, он хочет поговорить с тобой.
Эльф молча прошел мимо нее в дом. Хог и Котик хотели последовать за ним, но Нидьяр их остановила.
— Дорн, ты не хочешь познакомить меня с вашим новым другом?
— Я и сам за себя могу сказать. Я Хог Хогарсон.
Волчица разинула пасть, она будто улыбалась. Наружу вывалился розовый язык.
Нидьяр кивнула и ушла куда-то по своим делам, волчица потащилась за ней.
Арх азартно зачесался, будто у него завелись блохи. Дорн склонил к себе голову Хога и зашептал ему на ухо:
— Нидьяр — ведьма. Она хотя и хорошая, но со своими причудами, будь с ней осторожен. Однажды ей пришло в голову превратить Пиннара, когда они остановились на одном постоялом дворе, в коня и кататься на нем всю ночь, после того Волчатник и стал недолюбливать Нетопыря, а также его сестру.
Они вошли в дом. За столом сидели двое мужчин. Если близнецы и были похожи в юности как две капли воды, то теперь их различил бы всякий. Отец Эльфа, Андир, был мощным мужем, силачом и бойцом, его брат, Аннор, напротив, несмотря на мощный костяк, был сухощав и жилист, по его глазам можно было понять, что он маг.
Братья сидели, глядя на Андера, который, видимо, перед приходом друзей в чем-то оправдывался. Его мать стояла за его спиной и в любой момент была готова вступиться за сына.
— Иди сюда, Дорн, — позвал алди Андир. — Скажи, каким это образом в Альвхейм мог попасть Нуаду?
— Отец, я же уже рассказал тебе!
— Я хочу услышать, что скажет Дорн. При встрече тогда в лесу вы ничего не сказали о проклятом мече.
— Мы не знали, — сказал Хог. — Я не доставал меч из ножен с того времени, как эльфы нас отпустили, а рукоять ничем не отличалась от рукояти моего меча.
Братья переглянулись.
— Против кого же был послан Нуаду? Это очень мощное оружие, — Андир, похоже, не ждал ответа на свой вопрос.
— А меня больше интересует, как вы сумели сломать меч? — взгляд Аннора был тяжелым и каким-то каменным.
— А это сделали не они, — сказала Нидьяр, бесшумно появляясь из-за спин Хога и Котика. — Не знаю, кто был там, на поляне перед домом, но Гиал чует кого-то очень могущественного, может даже кельдирка.
У Хога вскипела кровь, они и рядом с домом побывали! Северянин сжал кулаки. Он развернулся и выскочил из дома.
Не одно невинное дерево стало жертвой выхода Хоговой злости, но, наконец, он успокоился и решил вернуться. Было чуть меньше полуночи, когда он добрался до крепости. В дом он заходить не стал, а отправился в конюшню. Там его приветствовали Гривастый и Серебринка, кобылица очень скучала по хозяйке, она обнюхала северянина и стала оглядываться на дверь — может, Крапива пришла с ним... Хогу стало стыдно, он даже ни разу не навестил ее.
Северянин прошел вдоль стойл и улегся на охапку сена. Тихо пофыркивали лошади, где-то в соседнем углу верещал сверчок. Хог достал соломинку из своего ложа и, закусив ее, стал смотреть в маленькое окошко под самой крышей. Небо было бархатистым и черным.