Кирку он спрятал тут же и, показав Аязу, сказал:
- Заберете, когда все успокоится.
Они стояли лицом к лицу. Фридун стал прощаться.
- Ты ступай по этой улице, - сказал он Аязу, - а я по другой! Прощай!
Мальчик по-взрослому крепко пожал ему руку и исчез за поворотом.
Поравнявшись с землянкой дяди Мусы, Фридун невольно задержал шаг. Ему хотелось войти, попрощаться с Мусой, узнать обо всем. Но Фридун вспомнил, что дядя Муса скорей всего спит на гумне, да и будить малышей не хотелось.
И все же ноги не повиновались Фридуну. Он чувствовал, что не может уйти, не сказав последнего "прости" Гюльназ, тете Сарии. Как знать, увидит ли он их еще?
Фридун вскарабкался на полуразрушенную глинобитную стену и заглянул во двор. Семья спала на небольшом возвышении под открытым небом. Забыв об ужасах минувшего дня, мирно спали ребятишки. Сария то и дело вздрагивала и стонала. Гюльназ лежала между матерью и младшими ребятами.
Фридуну показалось, что девушка не спит, и он тихо позвал:
- Гюльназ!..
Девушка тотчас приподнялась и села. На ней была грубая миткалевая сорочка.
Когда Фридун спрыгнул во двор, Гюльназ была уже возле стены и в порыве радости прижалась к его груди.
- Кто там? - послышался испуганный голос проснувшейся тети Сарии.
Фридун отстранил Гюльназ и подошел к возвышению.
- Я ухожу, тетя Сария, - сказал он. - Пришел попрощаться. Спасибо вам. Я причинил вам беспокойство. Если виноват в чем, простите!..
- Слава аллаху, значит, ты свободен! Только что я видела тебя во сне. Не дай бог, такой тяжелый сон был, - проговорила Сария, пытаясь накинуть на голову косынку. - А кроме доброго мы ничего от тебя не видели. Иди, дитя мое, да сохранит тебя аллах от всяких бед. И нас не забывай!
Фридун наклонился и по очереди расцеловал ребятишек, спавших голышом. Потом он попрощался с Сарией и повернулся к Гюльназ.
- До свидания, Гюльназ! - с волнением сказал он и протянул ей руку.
Гюльназ пошла проводить его до дверей. У выхода Фридун остановился и еще раз взглянул на девушку. Та хотела что-то сказать, но не могла. По щекам ее катились слезы.
- Вернешься ли когда-нибудь? - проговорила она и, не дожидаясь ответа, прошептала: - Я буду ждать тебя! До самой могилы!..
- Кто знает? - проговорил ой тихо и пожал ей руку.
Его тянуло поцеловать эти влажные глаза, но, подавив свое желание, он выскочил на улицу и быстро зашагал к гумну.
На углу он остановился, чтобы в последний раз взглянуть на дом, который стал для него родным. Залитая лунным светом, у ворот молча и скорбно стояла Гюльназ. И такой запомнилась она ему на всю жизнь.
Когда он дошел до гумна, луна уже клонилась к закату. Но Муса не спал и, услышав шаги, испуганно окликнул:
- Кто тут?
Фридун негромко отозвался. Муса подбежал к нему и, обняв, зарыдал. Фридун пошел с ним к стогу, в тень.
- Крестьяне согласились на условия хозяина? - спросил он, усадив Мусу.
- Эх, милый мой, что может сделать бедный хлебороб? Как он посмеет возразить? Помещик господин и над ним и над его имуществом. Ты ведь видел, что они сделали со мной из-за одного слова! Еще слава богу, что из села не выгнали. Все в их власти.
- Прости, дядя Муса, я хочу спросить тебя, неужели ты действительно нарушил метку? - спросил Фридун после раздумья.
- Нет, сынок, я не из таких, чтобы пойти на обман. Все было подстроено заранее. Это дело рук приказчика Мамеда!
- Так почему же ты не поклялся?
Муса задумался.
- Знаешь, сынок, - сказал он через минуту, - приложиться к корану не легко! От страха у меня сердце зашлось... Не выдержал я.
Мысли, охватившие Фридуна несколько дней назад, снова обступили его.
"Дышать нечем, жить невозможно! - пронеслось в голове.