- Люди за Аразом на том берегу за двадцать лет прошли столетний, тысячелетний путь, а мы все те же, все те же! Предрассудки и невежество!"
И Фридун вспомнил, как при Кучик-хане крестьяне отказались отобрать у помещиков землю только потому, что муллы объявили это грехом. Однако он тут же усомнился в правильности своих суждений.
- Дядя Муса, - сказал Фридун, чтобы проверить свою догадку, - если вдруг объявят, что вся земля помещика - ваша, крестьянская, что вы сделаете тогда?
Глаза Мусы сверкнули надеждой, в голосе послышалась радость.
- Что сделаем, сынок? Поделим и будем благодарить аллаха.
- А если муллы и такие, как Софи Иранперест, выйдут к вам с кораном в руках и скажут, что делить помещичью землю грешно? Тогда как?
Муса замялся на минуту.
- Нет, этого быть не может. Почему же грешно? Бог создал землю для народа! Если хочешь знать, грешно помещику держать столько земли в своих руках. Нет, я не откажусь от земли...
Умру, но не отдам! - решительно заключил Муса.
Фридун поднялся.
- Ну, спасибо, дядя Муса! - с облегчением сказал он. - Ты пробудил во мне надежду. Спасибо.
- Куда теперь думаешь податься? - спросил старик, озабоченный дальнейшей судьбой Фридуна.
- Обо мне не беспокойся, - уклончиво ответил Фридун. - Уж я найду себе какое-нибудь безопасное местечко. Я дам знать о себе...
Тут старик рассказал Фридуну о предложении Курд Ахмеда, переданном ему через Кюльсум.
- Что бы это могло значить? - спросил Фридун.
- Не знаю, сынок. Аллах его знает, что это за человек. Но народ говорит, что он не похож на прочих господ: ни у кого ничего не берет, добр, отзывчив...
Когда Фридун, прощаясь, пожимал руку Мусе, тот остановил его.
- Послушай, парень, а как же твоя доля урожая? Куда ее привезти тебе?
- Ничего не надо, дядя Муса, не надо. Купи рубашонки ребятам.
Фридун расцеловал Мусу и ушел с гумна. Он шел, прижимаясь к скирдам, в открытых местах пригибался к земле.
Неожиданно он увидел, что прямо на него движется чья-то тень.
- Не бойтесь, Фридун, это я, - сказал человек.
Фридун вышел из укрытия. Курд Ахмед подошел совсем близко и протянул ему руку.
- Кто вы? - спросил Фридун с тревогой и удивлением. - Что вам от меня надо?
- Я такой же враг этих жестоких порядков, как и вы, - ответил Курд Ахмед. - Я такой же честный человек, как и вы. А честные люди должны поддерживать друг друга. Куда вы намереваетесь идти?
- В Тегеран.
- Правильно! В Тебриз вам ни в коем случае нельзя возвращаться. Отправляйтесь прямо в Тегеран. Возможно, что я буду там раньше вас. Не останавливайтесь в гостинице. Постарайтесь снять комнатку где-нибудь на окраине. - Он пожал руку Фридуну и вложил ему в ладонь небольшой сверток. Это вам на расходы... В дороге пригодится, - и, назвав свой тегеранский адрес, добавил: - Запомните хорошенько. Будьте покойны, это не главная наша контора, а только один из многочисленных мелких складов. Я бываю там только раз в неделю, по воскресеньям, от восьми до двенадцати дня. Итак, до скорой встречи в Тегеране!..
Фридун признательно пожал ему руку и пустился в путь.
Он шагал по жнивью, по пажитям, мимо стогов сена, вдыхая щекотавшие в горле запахи трав, мяты, изредка вглядываясь в глубокое, бездонное небо. Свежий ночной ветерок с Савалана трепал его волосы.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В небольшой чайной, расположенной на шоссе, идущем из Тегерана в Северный Иран, было необычайно оживленно.
Хозяин чайной с засученными по локоть рукавами ощипывал во дворе только что зарезанных кур, подбрасывал поленья в дымящийся очаг и то и дело давал распоряжения своему помощнику - небольшому мальчугану:
- Подбавь углей в самовар! Полей на руки! Над костром кипел большой закопченный котел, в котором варился лучший рис "садри". Вокруг распространялся аппетитный запах.
Ущербная луна скупо освещала землю. Красные языки пламени, вырывавшиеся в щели между кое-как сложенными камнями, прорезали ночной мрак и терялись в бесконечной шири пустыни.