И вот тут я увидел этот свет из голубой глубины банки погружались медленно-медленно, свет Солнца отражался от них, а в толще воды этот свет давал необычайные блики и ореолы. Банки уходили в глубину, и каждая играла свою световую мелодию в окружении необычайно чистой голубой воды, такой голубой, такой прозрачной
Долго мы стояли у лееров и смотрели на исчезающую красоту, пока камбузный мичман не вылетел на палубу и, двумя словами нагадив нам в души, вернул нас в реальность.
Помнилась эта картин долго. И забылась больше, чем на 10 лет
Боевуя службу в 93-м году мы несли тремя кораблями с СФ «Ленком» и «Бессменный, а с Балтики «Дружный», у которого в плане БС был пункт, вызывавший если не жгучую, то вполне реальную зависть: официальный заход в Кадис. Нам, северянам, ничего подобного в плановом порядке не грозило, впереди маячила только Арабия (Тартус, конечно), поэтому решение Главкома пойти на Ленкоме в Стамбул вызвало среди экипажа нездоровый ажиотаж.
Комбриг Жаринов, обеспокоенный эмоциональным состоянием корабельной семьи, для начала закрутил гайки, поставив над каждым бычком флагманского офицера, и обозначив прямую зависимость между благополучием штабных и результатами визита. Но грех было жаловаться на корабельных старались изо всех сил, и Жаринов, успокоившись по поводу покраски, прокладки и прочей рутины, решил лично заняться подготовкой парадного расчёта. Для начала из арсенала вынулись палаши
Срамнее этих палашей плац-парады не видели даже в увольнение с ними было стыдно идти. Перевязи выцветшие и драные, медь облезлая «Бессменный», получив информацию о необходимости готовить свои палаши, впал в радиомолчание. Вдоволь поорав и плюнув в трупы командира БЧ-2 и старпома, имевшего рогатое прошлое, Жаринов вызвал на связь командира «Дружного» и, намекнув на возможность повышения оценки за боевую с «удовлетворительно» до «удовлетворительно с плюсом», приказал готовить смотровое холодное оружие. «Дружный» готовили к визиту и палаши на нём были с иголочки.
Меня вся эта парадно-смотровая суета не волновала ни на йоту. Штурманская служба «Ленкома» была вполне себе удовлетворительной на момент выхода из базы, но сейчас я попытался взглянуть на неё глазами Главного штурмана ВМФ Алексина (грозился прибыть в персональной телеграмме!) и пришёл в ужас!
Из десятка исправных и повереных секудомеров в строю не оказалось ни одного! А как же служба времени, Скрипниченко орал я, как ваши рулевые часы проверяют, а? Может, вообще не проверяют?! И не надо мне тыкать в нос ваши CASIO, по ПШСу 34-му положено с секундомером? Вот и ходите с секундомерами! А барометр, ну-ка, покажите мне барометр, что значит неисправен? Вы каменное лицо жене своей показывайте, что вы стоите, воды в рот набрав? Не набрав?! А что ж тогда жопой пятачок сжимаете?! Не сжимаете? Поорать я тоже мог, да.
В самый разгар этих прыжков в ширину голос подал мой любимчик КЭНГ лейтенант Гаврилюк, закончивший Каспийское училище в последнем выпуске. Знал, прощелыга, мою приязнь к нему: «Та-а-ащ, может на Дружном возьмём? Сейчас туда катер за палашами пойдёт?» Посверкав глазами для острастки, я вызвал на связь штурмана «Дружного». Но парень оказался кремень не дам, но после уговоров смилостивился дам, но под расписку, с оформлением накладных и корабельной печатью.
Гаврилюка и отправили: и за палашами, и за секундомерами с барометром. Печать, правда, командир ему не доверил мичман-секретчик с важным видом запрыгнул в катер с опечатанным портфелем.
К моменту возвращения барказа разгулялся бриз. Пошли барашки, и подошедший к трапу барказ ощутимо болтало. Гаврилюк, стоящий на планшире, являл собой вид настоящего маремана опустил ремешок на тропической пилотке и стоически терпел брызги по физиономии. 3 палаша он держал под мышкой, намотав портупеи на себя. Барказ раскачивало, крюковые выбирали момент, чтобы зацепиться отпорниками за площадку трапа, но младший штурман решил доиграть свою роль морского волка и прыгнул! В этот момент волной барказ и трап развело и лейтенант оказался в воде. Из нагрудного кармана у него выскакивают два секундомера, он пытается их схватить, конечно! И в этот момент палаши плавно выскальзывают из ножен и отправляются за секундомерами
Долго мы наблюдали проблески уходящих на глубину 150 метров секундомеров, иногда водное пространство рядом с ними пронизывали сверкающие молнии «Палаши,» вздыхал рядом со мной Сашка Матушкин, старпом «Ленкома», «Да, красиво,» поддакивал ему я