Почему до четырёх? не понял я.
А с четырёх здесь отключают свет.
Ого, ну и порядки. Это как у нас было в девяностые годы: система «Веер».
Именно. Хорошо ещё, что наш район отрубают с четырёх до семи утра. А представь, каково тем, кому приходится сидеть без света вечером.
Странно. Я думал, для Абхазии мощностей Ингури-ГЭС выше крыши.
Так ведь половину электричества забирает Грузия.
Ну и что ж. И половины должно бы хватать. Здесь же никакой промышленности толком не осталось. Одни курортные услуги, да и тех, наверное, кот наплакал.
В том-то и дело. У большинства людей нет работы. За электричество никто не платит.
А судебные исполнители на что?
Ну как ты всю страну разом под суд отдашь? Говорю же: абсолютно никто не платит.
Ага, понятно. Это как в Белграде: там в городских трамваях и автобусах тоже все ездят зайцами. И контролёры не штрафуют никого, кроме иностранцев Нам, правда, когда узнавали, что мы русские, тоже разрешали ездить бесплатно.
Вот и здесь примерно так же. А вместе с тем почти в каждом доме майнят биткоины вот электричества и не хватает.
Нда-а-а, сразу видно: наш здесь народ, на крепкой халявной закваске его ничем не перешибёшь. Ну надо же: биткоины! Додумались ведь!
Так других заработков в Абхазии всё равно нет, людям некуда деваться.
После того как сверху снова спустилась заспанная Амра сделала нам выговор и ретировалась в свою комнату, недовольно гупая копытцами по деревянной лестнице, Андрей предложил:
Давай возьмём бутылку и рюмки и уйдём ко мне в сад, а то нам здесь спокойно выпить не дадут.
В сад? озадачился я.
Как, я тебе ещё не показывал свой сад? удивился он. Так идём, покажу!
И мы покинули кухню
О, на это действительно стоило посмотреть!
Сад раскинулся за домом. Точнее, не раскинулся, а в лучших средиземноморских традициях распластался на горе, террасами взбираясь по её склону. Каждую террасу подпирала бетонная городьба, чтобы земля не сползала вниз. Бетон был серый, замшелый как минимум полувековой давности. На покрытых росистой травой террасах росли кустарники и молодые деревья. Среди которых сразу принялся рыскать Андрей, с хозяйственным видом приговаривая:
Сейчас нарвём какой-нибудь закуски
Я осторожно (опасаясь оступиться и, сверзившись вниз, катиться, перепрыгивая с террасы на террасу через все соседские сады-огороды до самого моря) следовал за ним. Он запустил руку в недра какого-то дерева и извлёк оттуда полную жменю красных ягод. Несколько секунд задумчиво смотрел на них, а затем спросил:
Что это?
Не знаю, отозвался я. Тебе лучше знать, твой же сад.
Мы поочерёдно попробовали дары причерноморской флоры.
Кизил? сказал он.
Может, и кизил, не стал спорить я. Только непонятно, почему он без косточек.
Ну, значит, такой кизил без косточек Да ладно, всё равно он на закуску не годится: слишком мелкий.
Позже Амра, узнав детали нашего ночного вегетарианства, сходила посмотреть на «кизил» и опознала в нём облепиху. До сих пор смеётся над нами по данному поводу
Андрей приблизился к следующему деревцу совсем молодому, высотой метра в полтора и с радостью узнавания воскликнул:
А это кумкваты! Представь: посадил в прошлом году, а они уже дали плоды!
Рви, голосом решительного сапёра распорядился я. Кумкватов я никогда не пробовал, так что повод подходящий.
Он нарвал жёлтых, размером с финик, плодов. Я, попробовав один, заключил:
Цитрус. Годится.
Мы уселись на бетонную ступеньку. Пили чачу, закусывали кумкватами и смотрели вдаль. Под нашими ногами дышала покоем тёмная громада моря. Над нашими головами мерцали звёздные россыпи. Мы, словно два горных орла, зависли между двумя мирами, растворившись в тёплой ночи. Андрей рассказывал об Абхазии, разворачивая передо мной панораму разнообразных чудесных мест, кои нам непременно надо посетить в ближайшие дни, и забираясь всё дальше в горные дебри. Наконец настал момент, когда он, весомо помолчав, спросил:
А ты знаешь, что в горах до сих пор можно найти немцев?
Каких немцев? не понял я.
Ну каких тех самых. Из дивизии «Эдельвейс», наверное диверсантов или разведчиков, уж не знаю точно. Люди их видели.
Скелеты?
Да нет, целёхонькие, вмёрзшие в лёд.