Они стояли вдвоем, завороженно глядя на сверкающие стрелы молний на северо-востоке. Где-то там за Гарадскими горами простирается безжизненная ледяная пустошь прежнее обиталище кровожадных вьорнов. Флаури читал, что боги разгневались на них и наслали на земли проклятие, превратив жилище людей-ящеров в вечную зиму. Вьорны были изгнаны и ушли на запад, разоряя людские земли. И лишь спустя несколько столетий удалось одолеть их и прогнать в Срединные земли. Там вьорны осели в болотах близ моря Рун, лишь изредка нападая на пограничные рубежи в поисках людской плоти. А Гарад по-прежнему ежегодно содрогался извержениями Чудесного Вулкана, даря миру столь ценную крианитовую руду. Но добыть ее уже оказалось никому не под силу. Выжить в условиях гарадской зимы стало невозможно. А ведь остались еще на вооружении Алакорна крианитовые клинки, что не знали в своей жизни повторной заточки. Их выплавляли во времена вторжения вьорнов в земли нынешнего Къёрденфелла. Тогда все побрякушки, инструменты и прочие предметы хозяйства, сделанные из крианита, пошли на изготовление клинков и брони, поскольку в битве с вьорнами железное оружие оказалось почти бесполезным. Преданий о причинах божественной кары, что настигла вьорнов, ни в сельских, ни в городских библиотеках не нашлось.
Утреннее небо заволокли мрачные низкие тучи, изливая на землю струи живительной влаги. Казалось, что чернота сгущается не благодаря грозным небесным исполинам, а чему-то иному, неестественному, враждебному, что постепенно надвигается на мирный и спокойный Эруад.
Что скажешь, Флаури? опускаясь на мокрую землю, тихо проговорил Джорджио.
Флаури присел вслед за братом.
Все очень странно! пожав плечами, несколько озадаченно ответил он, но потом бодрее добавил: Не знаю, кто за этим стоит, но так просто я убийство отца не оставлю!
Неужто ты хочешь гоняться неизвестно за кем, неизвестно где? Знать бы с чего начать, бросил Джорджио.
Как с чего начать? Веди меня на могилу отца.
* * *
Поговорим с Мадо! вернувшись с деревенского кладбища на холм, выпалил Флаури. Надо выпотрошить из него все, что он знает! Он наверняка был у наместника и что-то может сказать! Флаури снял капюшон дождевой накидки, распустил хвост и растрепал волосы, что стали похожи на черную гриву, а затем вновь накинул капюшон.
Я же говорю, он никого не пускает, сказал Джорджио так, словно Мадо сокрыт за семью дверями и десятью печатями.
Это дело касается напрямую и меня, и тебя! сердито сказал Флаури, и брат кивком показал, что понимает это. С Мадо мы поговорим, чего бы это мне ни стоило!
Каким бы странным ни казалось все произошедшее, оно принесло великие беды и не предвещало ничего хорошего. И Флаури счел своим долгом найти и предать суду Нет, не суду Смерти Тех, кто совершил столь тяжкое преступление. Видел он уже однажды тот самый Справедливый Суд, что «карает провинившихся и милует невиновных». Теперь он понял, что правосудие вершить нужно лишь собственными силами. Но что мог сделать он совсем юный, горячий и неопытный деревенский мальчишка, решивший, что способен восстановить справедливость в мире. Он не был одним из тех великих воинов, что когда-то спасали мир от зловещих демонических порождений Глубин Сущего, от полчищ отвратительных гоблинов и троллей, гонимых с подземных миров неведомой до сих пор силой. О нем никто не слагал легенд, и, скорее всего, не сложит никогда. Да и не нужно это ему
Перестали шелестеть в траве и листьях деревьев крупные капли льющегося вот уже второй час промозглого дождя. С земли поднялся приятный, исполненный весенними ароматами, запах, но серые громады туч не желали уходить к горизонту. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь их неприступный массив, и вокруг сгустился молчаливый мрак. Откинув капюшоны дождевых накидок, братья неспешно поднялись и, окинув напоследок взглядом окружавшие их земли, двинулись вниз по склону.
К Мадо? переступая с камня на камень, спросил Джорджио.
Флаури кивнул.
Они спешным шагом подошли к зданию старосты Веорны и одновременно постучали в деревянную дверь. Через минуту послышался шорох плетущихся ног и чье-то неразборчивое ворчание. Небольшая прорезь в двери вдруг открылась, и оттуда показалась пара заспанных и отнюдь не добрых глаз.
Голос по ту сторону захрипел: