Anatole France venait rarement en Bretagne, mais en entendant les chants de Le Goffic il écrivait revoir les rives solitaires, lor des plaines, les chênes enracinés dans le granit, la sombre verdure ombrageant les rivières et les routes bordées de genêts, et au pied des calvaires les paysannes sévères comme des nonnes.
Boris Lejeune,
France
Шарль Ле Гоффик: чарующая поэзия
Поэт Шарль Ле Гоффик родился 4 июля 1863 года в бретонском городе Ланьон. Во второй половине девятнадцатого века этот небольшой город на морском побережье с проживающими в нем семью тысячами жителей продолжал сохранять средневековой характер, как, впрочем, и вся Бретань. Длинные каменные лестницы поднимались к храму тамплиеров. Вдоль них ютились, этаж за этажом, небольшие дома. Эрнест Ренан описывает узкие улочки, веселый нрав жителей, их невозмутимость.
Подчеркнем сразу: все обширное литературное творчество Ле Гоффика неразрывно связано с географией, историей, климатом его родной земли Бретани.
Бретонская весна очарованье мира!
Улыбка девичья земли и светлых вод.
Весь белый свет наполнит мед и миро.
Журжит веретено волшебница прядет.
Пряди, пряди, весна, серебряные зори!
Для жителей страны верши священный труд,
И облачи в рубины розовые горы,
И сотвори из моря чистый изумруд.
Один лишь отблеск от твоей руки огнистой,
Один лишь луч от твоего волшебного чела
Привяжет мою душу нитью золотистой
К душе страны, где чаровница расцвела.
Перевод Е. В. Лукина
Побережье Бретани Шарля Ле Гоффика, именуемое Арморика, слово, происходящее из кельтского языка. Армор означает «на море» это местность малоприветливая, постоянно продуваемая морскими ветрами с одиноко тянущимися до горизонта вересковыми пустошами. Но, как в рожденных в этих местах легендах, все может мгновенно преобразиться. Весной и осенью нищие пустоши, обычно печальные, сверкают. Это золотое наводнение кустарника, утесника и дрока, как пишет сам поэт: «Весь горизонт пылает. Магический пожар».
Невозможно, упоминая родные места поэта, оставить в стороне Море. Ибо слышно оно постоянно в самих строках его поэм, в плавном ритме набегающих окончаний слов, аллитерациях.
Когда из тьмы морских стенаний,
Как зимородок из гнезда,
Явилась в мир душа Бретани
В гранитной пелене, тогда
Под хмурой твердью заповедной
Осенний вечер леденел,
И над душой Бретани бедной
Скорбел закат и ветер пел.
Перевод Е. В. Лукина
Ле Гоффик жил в эпоху, когда вслед за Французской революцией и предшествующей ей так называемой философией Просвещения произошли глубинные толчки, исторические крушения, подобные землетрясениям, поколебавшим, казалось бы, неизменные устои общества. Представление о море не было исключением. Из таинственного и притягивающего к себе пути аргонавтов, аналога бесконечности и прародительницы жизни, оно превратилось в Мекку праздных тел в курортный период.
В предисловии к своей антологии «Поэты моря» Шарль Ле Гоффик приводит слова Достоевского, озадаченного этим явлением ежегодного наезда французского буржуа на морское побережье. Там же, на вопрос, поставленный самому себе, он отвечает: «Море? Возможно, в глубине души только поэты и художники любят море бескорыстной любовью с детьми». А те, рыбаки, моряки, заработок которых море? Ле Гоффик сознается, что не знает, что они думают.
Для того чтобы понять и оценить по достоинству его творчество, нужно осознать главный вектор это во всех параметрах жизнь и история его родной земли Бретани. Мысль о ней не покидает его, где бы он ни был в Париже, Невере, Нанси
В главе «Настоящая Бретань» своей книги «Бретонская душа» он устанавливает различия между представлениями о туристической Бретани и о ней подлинной. Между скромной красотой, не раскрывающейся незамедлительно, и красочной маской Его страну нужно посетить осенью, ибо: «Страну нужно видеть в ее атмосфере, а не в исключительных цветах. А Бретань неизлечимо серая, как осень. Все смягченно, расплывчато, как зеница в слезах»
Его поэзия соответствует сказанному выше. Она, как губка, впитала в себя климат, атмосферу Армора. Ей свойственна мягкость тона, она лишена чрезмерности, эпитетной вычурности. Ей не чужды ностальгические ноты взгляд, теряющийся в удаляющиеся в бесконечность морские берега.
Под небом горестным на лукоморье
Пел Салаун, храня святой обет:
Пустилось сердце в яростное море
За чайками и чибисами вслед.
Перевод Е.В. Лукина