И вот без всяких уговоров с их стороны недавние враги сами примирились на удивление быстро.
Я вас всегда уважал, полковник, и потому принял предложение, сказал Пушкин.
И хорошо сделали, Александр Сергеевич, ответил Старов, этим вы еще больше увеличили мое уважение к вам, и я должен сказать по правде, что вы так же хорошо стояли под пулями, как хорошо пишете. Эти слова искреннего привета тронули Пушкина, и он ринулся обнимать Старова.
Так закончилось это дело между истинно благородными и умеющими уважать друг друга людьми.
Но публика, всегда готовая к превратным толкам, распустила иные слухи: одни утверждали, что Старов просил извинения; другие что это сделал Пушкин. Были и такие храбрецы на словах, втихомолку твердившие, что так дуэли не должны кончаться
Дня через два после примирения Пушкин как-то зашел к Николетти и, по обыкновению, с кем-то принялся играть на бильярде. В той комнате находилось несколько человек молдавской молодежи, которые, собравшись в кружок, о чемто толковали вполголоса, косясь на него и так, чтобы их слова не могли не доходить до Пушкина. Речь шла о его дуэли со Старовым. Они превозносили Пушкина и порицали Старова. Пушкин вспыхнул, бросил кий и быстро подошел к молодежи.
Господа, сказал он, как мы кончили со Старовым это наше дело, но я вам объявляю, что, если вы позволите себе осуждать Старова, которого я не могу не уважать, то я приму это за личную обиду, и каждый из вас будет отвечать мне, как следует!
Знаменательность слов Пушкина и твердость, с которой были произнесены эти слова, смутили молодежь, и они извинились.
Несостоявшаяся дуэль с Балшем (1822г.)
Александр Пушкин своими поступками умел бесить молдаван, один из которых был Тодор Балш, с которым он водил знакомство в Кишиневе. Он был из князей, член Государственного совета, по-молдавски «ворник».
Его красивой жене было лет под тридцать и звали её Мария. Она хорошо владела французским языком, что давало ей возможность вести себя с другими с некоторой претенциозностью. Она была живой и острой на язык, и, как все женщины, словоохотлива. На этой почве они и сблизились с Пушкиным, который и сам не прочь был поболтать.
Некоторое время он увлекался только ею одной. В своих беседах они доходили до свободных и откровенных речей, и это ей нравилось.
Вначале она очень интересовала поэта и некоторое время было все хорошо. Но вот в обществе появилась другая женщина, «Альбрехтша», как прозвали её в Кишиневе И, хоть она была старше Марии года на дватри, была еще красивее той. Мало того, обладала европейскими манерами, была начитанна, многоопытна
Манерами она победила Балш Мария очутилась на втором плане. С Пушкиным Альбрехтша сразу же нашла общий язык умела поддержать салонный разговор. Но в Кишиневе о ней распевали за глаза такие нравящиеся Пушкину куплеты:
Альбрехтша! Ты всем давала
Женской скромности пример.
У тебя для генерала
Не был и презрен офицер!
В феврале 1822 года, находясь в доме вице-губернатора, Крупянского, Мария приревновала поэта к Альбрехтше, и, когда она недовольно намекнула на его новое увлечение, с колкостями, Александр Сергеевич подлил масла в огонь:
Она женщина историческая и в пылкой страсти ммм
Ставшая неприятной от злости, Балш оттолкнула поэта от себя. И сам он стал с ней холоден. Чтобы уязвить обозленную женщину еще больше, Пушкин стал любезничать даже с её двенадцатилетней дочерью Аникой, которая от матери не отставала была такой же острой на язычок.
Оскорбленное самолюбие матери, Мария приняла показное ухаживание Пушкина за желание уколоть её взрослой почти дочерью, привело к тому, что стала совсем неуправляемой в словах: придиралась к нему, что бы он ни сказал.
В кишинёвском обществе как раз в это время все только и говорили о какойто ссоре двух молдаван, которые, «ну, никак не хотят драться». То есть, не стрелялись на дуэли.
Липранди, который присутствовал здесь же, проронил:
Это же молдаване! Чего ты хочешь от них! У них в обычае нанять несколько человек да их руками отдубасить противника.
Пушкин расхохотался громко, говоря:
Меня очень забавляет такой легкий способ отмщения. Посмотрел на Марию с усмешкой и произнес, экая тоска! Хоть бы кто нанял подраться за себя!