Мне, пожалуй, имбирный эль, сказала Мэри.
А мне как обычно, улыбнулась женщина официанту.
Да, конечно кофе, сливки, сахар. Лицо официанта озарилось белозубой улыбкой, и он что-то нацарапал в блокноте.
Принесли заказ кофе в зеленой глазированной керамической чашке и пузырящийся серебром имбирный эль в высоком бокале с красной вишенкой на дне.
Как изысканно! восхитилась Мэри. Я никогда раньше не бывала в вагоне-ресторане. Здесь просто роскошно!
Да, согласилась женщина, согревая ладони о чашку с горячей коричневой жидкостью. Здесь изо всех сил стараются сделать поездку по-настоящему комфортной.
Мэри полностью расслабилась и с удовольствием потягивала имбирный эль. При нежном, рассеянном свете мягкие подушки приобрели теплый красный цвет, а музыка, льющаяся из скрытых репродукторов, плавно растекалась по залу. Неспешно допив эль, Мэри перевернула бокал верх дном, и вишенка скатилась ей в ладонь. Мэри подхватила ее губами и вонзила зубы в нежную мякоть. Было видно, как за венецианским окном оранжевое солнце садится на западе в серую мглу. Казалось, оно уменьшилось с тех пор, как Мэри смотрела на него в последний раз, а оранжевый цвет превратился в красный.
Только подумать! Как быстро смеркается, заметила Мэри, глядя в окно на пустынный, затягивающийся темнотой пейзаж.
В этом поезде практически не ощущаешь течения времени. Так здесь все продуманно, удобно. Мы только что проехали пятую станцию, а это означает, что впереди нас ждет длинный туннель. Не пора ли вернуться к себе?
Хорошо. Но сначала надо расплатиться?
Не надо. В конце поездки нам приплюсуют эту сумму к общему счету. Женщина поднялась и проследовала в обратном направлении, твердо ступая по раскачивающейся «гармошке» между вагонами мчащегося поезда.
Вернувшись на свое место, она тут же принялась за вязание, а Мэри лениво провожала взглядом проносившиеся за окном бесплодные земли. В дальнем конце вагона капризно и требовательно заплакал ребенок. Три бизнесмена, выйдя из бара, прошли мимо, смеясь тому, что их заносит от движения состава. Лампочки на потолке казались жесткими сверкающими звездами.
Вот сукин сын, сказал один мужчина.
Ну ты даешь, отозвался второй.
В серых фетровых шляпах все трое выглядели абсолютно одинаково. Спотыкаясь и покачиваясь, они, толкаясь, одолели проход, а ребенок все плакал, словно заведенный.
Поезд влетел в очередной туннель. Темный скальный массив молчаливо и стремительно проносился рядом с окном, а колеса отщелкивали время, словно зубцы огромного часового механизма.
Дверь распахнулась, и в вагон ступил лоточник; медленно, слегка пошатываясь, он шел по проходу, выкрикивая: «Конфеты, попкорн, орехи кешью покупайте конфеты, попкорн, орехи»
Сюда подойди, позвала его женщина, расстегивая тем временем коричневую сумку и доставая потертый кошелек. Дай нам шоколадку.
О нет, запротестовала Мэри. Спасибо, я расплачусь сама.
Что за ерунда, дорогая, остановила ее женщина. Это доставит мне удовольствие. Шоколад то, что надо юным сладкоежкам. Кроме того, у тебя еще будет достаточно расходов до конца пути.
Продавец остановился рядом, надвинул ниже на лоб красную кепку и засунул большие пальцы в красно-белый полосатый жилет.
Какую возьмете? поинтересовался он скучным, усталым голосом. У нас есть Потом неожиданно замолк, внимательно всмотрелся в женщину и хрипло рассмеялся. А вы опять пустились в путь? Он понизил голос, в котором послышались тихие, доверительные нотки. Вам здесь ничего не светит. Все оформлено по правилам. Подписано, запечатано и отправлено.
Не будь таким доверчивым, Берт, ласково улыбнулась женщина. Даже бухгалтеры время от времени ошибаются.
Бухгалтеры возможно, но не хозяин. Хитро улыбаясь, Берт потряс своим черным кошельком в нем звякнула мелочь. У него все схвачено. На этот раз он сам во главе дела.
Женщина от души расхохоталась.
Да, пора уж. Особенно после последней ошибки, когда он допустил, что поезда пересеклись на более высоком уровне. Теперь ему ни за что не договориться с землевладельцами из низины, как бы он ни старался. Они привязаны к своей земле, как дети к игрушкам, и совершенно счастливы. Думаешь, теперь они ему подчинятся? Да никогда.
Берт поморщился, отчего стал похож на обезьяну.