«Луна или утренний снег Любуясь прекрасным, я жил как хотел. Вот так и кончаю год».
Согласитесь: тот, кто способен так думать/чувствовать а ещё и так-то вот изысканно-просто! запечатлевать свои чувства в стихах ли, в прозе ли, такой человек может позволить себе роскошь быть бедным. Читаем у Басё:
«Глупый человек имеет много вещей, чтобы беспокоиться о них. Те, кто делает искусство источником обогащения, не способны сохранить своё искусство живым».
В философии «дзэн» (её сторонником был Мацуо Басё) есть понятие «Ваби», разуметь которое следует как «красоту бедности» или «роскошество бедности». В книге Басё «Пустые каштаны» (1683 г.) есть пронзительно ироничные но совсем не злые! да, грустно-ироничные, смирения полные! строчки: «Ваби и поэзия далеки от повседневных нужд. Это изглоданные жучками каштаны, которых люди не подобрали при посещении хижины Сайге в горах».
Но чем живёт подавляющее большинство людей? А тем, чем это по преимуществу-то! и жило извечно это большинство: алчностью и тщеславием. Может, есть среди вас к то-нибудь, кто хотел бы нам возразить на это наше утверждение? Может, скажете, что в утверждении нашем слышатся нотки снобистские? Нет, ошибаетесь вы: не высокомерны, не презрительны мы в уме/чувстве своём, когда говорим о пошлости жизни многих очень и очень многих! мы печалимся, скорбим через распространение пошлости.
И особенно жизнь наша испошлилась испошлилась вся! это в самое последнее время: какие открылись это через техническую нашу сегодняшнюю мощь! открылись возможности утоления наших сильнейших простейших, элементарнейших! вожделений! И глохнет, гаснет в современном человеке то духовное, которое пусть и не самым главным, преобладающим то есть было оно в человеке, но как-то там оно всё же теплилось да, живо, живо было оно в нём! Послушайте вот: «Догорай, гори, моя лучина, догорю с тобой и я». Гениальная ведь это мелодия! И гениальная образность! И гениально-бесстрашное покорство судьбе, смирение высокого, чистейшего, свободного, несебялюбивого! духа.
Мне на память пришли сейчас гравюры японского художника Андо Хиросиге (конец XVII начало XIX вв.). Как замечательно сходен он духом своим с Мацуо Басё! Как одарён он способностью чувствовать гармонию сущего! И как способен он одухотворять всё природное и вещное! Способен то есть наделять материальное, обыкновенно почти совсем немотствующее да, отдельно как-то от нас существующее способен наделять это немотствующее как бы его собственным живым голосом. Но слышим на самом-то деле мы голос мысли/чувства слышим мы того, кто претворил то или иное реальное в художественное. И нет, ничего нет в мире выше, совершеннее всего того, что есть это художественное: ведь только оно единственно оно! и есть подлинно живое сущее: есть материализованное идеальное.
Вы всмотритесь сейчас вот в ту гравюру Хиросиге, которая «Порыв ветра». Пленяет вас это полотно? Смотрели бы и смотрели на него вы, да? А почему это так с вами? А потому это так с нами, что Хиросиге даёт нам возможность увидеть то уйти в него на время! увидеть нечто, чего так не хватает нам всегда! в нашей обыденной жизни.
Смотрите: старая земляная дамбочка, ведущая к мосточку. А мосточек какой он лёгонький весь! Светлые его досточки их, наверное, совсем недавно уложили на эти вот потемнелые от времени и воды палки-подпорки. А сама дамбочка эта она, видно, совсем такая уж древняя вот, много старше она мостика этого. Смотрите: какие обветшалые верхушки этих сваек, тех, что по бокам этой дамбочки давным-давно, верно, нет уже тех, кто позабивал их тут для крепости/сохранности этой-то вот насыпи здесь.
А вода под этим мостиком и что вокруг этой дамбочки совсем недвижна она. Покойна она, как и само небо, отразившееся в этой заводи. А ещё это вот дерево Это очень старая ветла? Но какая она здесь низкорослая, какая вся она искривлённая! В ней видится нам будто это очень старая, согбенная многими невзгодами жизни женщина-крестьянка. Да, есть этот мотив в этой гравюре Хиросиге: мотив печалей/тягот жизни человека. Но, согласитесь, не этот совсем не этот! есть мотив ведущий, мотив господствующий здесь! Согласитесь: покоем и красотой дышим мы, глядя на это полотно! Дышим мы тем, чем дышит, не надышится душа этого-то вот японца, что неподвижен всё стоит и стоит он и всё вглядывается и вглядывается в пустынные, спокойные и прекрасные! дали земли и моря.