- Торговал? Ну, торговал?- Ерундой какой-то. На Сухаревке.- Теперь "ерундой"! Торговал отец?- Торговал.- А ты сказал об этом, когда в славные пионерские ряды вступал? Сказал?- Я с теткой жил.- Все равно! Взгляды у тебя не теткины, врешь...Ишка не выдержал:- У него советские взгляды!- Ну, скажи, скажи что-нибудь. Скажи, какой он человек - плохой, хороший? Вы, я смотрю, специалисты тут.. Советские взгляды!.. Совсем бдительность потеряли - словно не в Советской стране живете. Что молчите?- А что говорить?- Проморгали? Классового врага в своих рядах проморгали?- Он товарищ хороший, - робко напомнила Соня.- Мы бы по математике пропали без него, это он нас тянет...- Замаскировался, понятно.- Но он действительно хороший товарищ, - это Игорь сказал. - Мы его много лет знаем, никакой он не враг...Все это Игорь говорил не очень охотно. Потому что чувствовал: в руках у Плахова козырь и против этого козыря не сделаешь ничего. Такая игра. Плахов эту игру знает, да и Игорь знает тоже. Бесполезно, тому же Косте напортишь, сделаешь всю эту историю значительней, крупнее.- Ладно, - прибавил он. - Все ясно. Голосуйте.Он и не поднимая глаз видел: все смотрят на него сейчас испуганно, удивленно. Надеялись на него! Ничего не объяснишь никому, такое дело.- Только я воздержусь, - предупредил он. Может, только для того и сказал это, чтобы другим легче стало. - Воздержусь я. Это и ребята скажут: мы с Филипповым - друзья.Плахов изо всех сил хлопнул кулаком по столу:- Да вы что тут, с ума, что ли, сошли? Друзья!.. Что тебе дороже - дружба или комсомольский билет?.. Люди от отцов, понимаешь, отрекаются.- А при чем здесь мой комсомольский билет? - холодно осведомился Игорь. Знаешь, Виктор, ты тоже...Плахов промолчал. "Выдержка, выдержка, - подумал он. - Молодые еще, такое дело..." Примирительно буркнул:- Ладно, моя недоработка. Меерсон, веди собрание, заснула?- Есть предложение - исключить Филиппова, - сказала Соня.- А за что? - Виктор, как мог, продолжал взывать к их неоперившемуся сознанию.- За сокрытие социального происхождения - так?- Так. Ты уж по всей форме говори: за злостное сокрытие социального происхождения из славных пионерских рядов...Соня промолчала. Потом сказала принужденно:- Голосую. Кто за то, чтоб исключить Филиппова? Флоренция, голосуешь?Флорентинов медленно поднял руку: если уж Гайковичу и Вяземской выговор, если Семиной строгий выговор ни за что ни про что...- Ленчик, ты? Иша, ты голосуешь?- Воздерживаюсь.- Один воздержался. Единогласно. Можешь идти, Филиппов.Костя, побледнев, стал срывать с себя пионерский галстук. Никто на него не смотрел, один Плахов. Плахов сказал задумчиво:- Будем сейчас о бдительности говорить. Моя, моя недоработочка, признаюсь...- До свиданья, - ненужно сказал Костя.
11. В КОРАБЕЛЬНОМ ТРЮМЕ
Конечно, ворота были уже закрыты. С тех пор как в помещении бывшей биржи открылась пошивочная фабрика, ход через Ермаковскую был закрыт, ходить приходилось через дом тридцать восемь, а дворник тридцать восьмого жил по какому-то своему, не слишком понятному графику. Женька вскарабкалась на кучу плотного, невывезенного снега, оттуда на забор, потом спрыгнула прямо в рыхлый сугроб.- Здорово! - сказал Фима.Фима сидел у самого дома, под стенкой, нахохленный, сунув руки в карманы,- Женька не сразу разглядела его.- Ты что здесь делаешь?- Ключи забыл.- Идем, несчастный!Фима терпеливо ждал, пока Женька отомкнет входную дверь.- Все равно, - сказал он. - Все равно помирать, - мама уже закрылась.- Постучи.- Что ты!..Квартира спала. Казалось, даже в коридоре было слышно сонное дыхание.