- Вася - удивилась Женька. - Вася, ты же нас не знаешь совсем. Просто я вожусь много. А что - нельзя возиться? Мне даже странно, что так вопрос ставится - "быть или не быть?". - Это Женька очень кстати Шекспира вспомнила.И Соня Шекспира вспомнила. Соня очень нехорошо улыбнулась: вспомнила, что ребята зовут ее "Полонием". Полоний и есть - молчит!.. Уж Соня-то знает, какая Женька пионерка!..- Можно, я скажу? - поднял руку Остоженский.- Семину, конечно, исключать нельзя.- Ну, дай, дай нам ее характеристику. - согласился Плахов. - Меерсон, ты все-таки веди собрание.- Говори, Игорь.- Нельзя ее исключать. Прежде всего - Женя хороший человек...Ребята смущенно засмеялись. Игорь молодец был, никаких этих слов не боялся, - "хороший человек"!..- Закидаемся - таких исключать. Она активная.- Не в ту сторону, - тихо отозвалась Соня.- Ты что говоришь?- Ничего, я так.- Ни от какой работы никогда не отказывается.- Так что ты предлагаешь? - это опять Плахов. - Учти: активная, - значит, и спрос больше...- Выговор, как и Гайковичу.- Мало. Если активная - мало. Правильно тут Меерсон, принципиально выступила: активная - не в ту сторону... Вы мне эту обезличку-уравниловку бросьте...- Предлагаю строгий выговор, - сказала Соня. - Гайкович - новый человек, а Женю мы давно знаем - с самой нулевки.- С предупреждением, - подсказал Плахов. - Надо ее предупредить, чтоб работала.- Надо.- Голосуй: кто за строгий выговор с предупреждением...- Кто за строгий выговор с предупреждением? - дисциплинированно повторила Соня.Проголосовали. Не сразу и не слишком охотно, но подняли руку все. Женька посмотрела на товарищей долгим взглядом, где и недоумение было, и обида, и вызов даже, - потом спросила:- А за что? За то, что я в шашки осталась играть? Ребята, правда.- Ничего не понимает, - удовлетворенно сказал Плахов. - Правильно проголосовали.Женька вышла.- Виктор, - сказала Соня, - может, не стоит Вяземскую звать? Она очень хорошая девочка, ни при чем она...- Что значит "ни при чем"? Вынесем выговор, будет работать...- Работает она!..Пришлось звать и Маришку. Маришка стояла, опустив ресницы, с видом такой неизбывной вины, такой обреченности, что Плахов заметно смягчился.- Ну, обрисуй нам свое социальное положение, - примирительно сказал он. В общих чертах, так сказать.- Служащая. То есть это папа служащий.- А мать?- Мама - дома.- Ясно. Как же ты, Мариночка, дошла до этого - балуешься, не работаешь?..Маришка молчала.- Учишься - как?- Так себе.- Очень нехорошо, - Плахов как-то заскучал даже. - Скажешь что-нибудь?- А что сказать?- Все понятно. Предлагаю выговор, что долго тянуть! Меерсон, веди собрание...- А за что ей выговор?- Ну, я не понимаю вас!..Это уж Соня зря вступилась. Маришку она любила и дралась за нее, можно сказать, как лев. Но собравшимся было ясно одно: если уж Гайковичу выговор, а Семиной вовсе - строгий выговор ни за что, - ясно, что и Вяземской выговора не избежать, несправедливо иначе.- Следующий! - возгласил Плахов, и Игорь, который не очень уже и слушал все, что касалось Маришки, - Игорь почувствовал, что больше всего сейчас хотел бы оказаться за тридевять земель от этого места. Не хотел он во всем этом участвовать! Вошел Костя.- Филиппов? - сразу же переспросил его Плахов: Костю он видел впервые. Булки, я слышал, филипповские были, калачи. К тебе это имеет отношение?Костя нагнул голову.- Костя, скажи, - испуганно прошептала Соня: сроду она не слышала ни о каких булках.И ребята насторожились: ни о каких филипповских булках они никогда не слышали.- Деда твоего торговля? Отца?Костя молчал.- Ты с отцом живешь?- С теткой.- А тетка - кто?- Рабочая.- Ясно. Ты почему не сказал, что отец у тебя - тот самый Филиппов?- Это - не тот.- А какой же?- Это родственник. Дальний.- А отец что делал? - Костя молчал.